Читать книгу "В Дикой земле - Илья Олегович Крымов"

земли, вот и всё, что тебе нужно знать.

— Ладно… это было резко. Тогда, наверное… я не раз наталкивался на следы некой древней и довольно жуткой цивилизации в этих…

— Имя ей было Мерместус и стала она историей задолго до того, как род людской начал хоть что-то из себя представлять в Валемаре, так что знание это тебе ни к чему, поверь…

— Но тогда… — Тобиус чувствовал, что у него в руках оказалось сокровище, источник знаний древний и уникальный, который стремился растаять прежде чем маг сможет хоть часть его присвоить. — Тогда, может быть, вы что-то расскажете мне о Диком Гоне, раз уж сами упомянули? Ну хоть это можно у вас спросить?

Рука Эгге, гладившая Лаухальганду, замерла, отчего его уши встали торчком.

— Он появился в тот день, когда я… убил Хорна. Дикий Гон, Дикая Охота, кавалькада…

— Я знаю, что это, мальчишка. В отличие от тебя. В тот день и час, когда ты убил моего мужа Король, имя коему Хаос, оседлал своего коня Суматоху и повёл свиту по небесным дорогам. Его меч оставил на тебе отметку, знаешь?

— Что?

— Отмечен Хаосом! — голосом внезапно окрепшим и углубившимся повторила Эгге, полыхнув алыми очами, отчего Лаухальганда в ужасе скатился наземь, а следом сполз и мимик.

Тобиус понял, что уже какое-то время сидит ни жив, ни мёртв, парализованный, окаменевший, с тревожным холодом, разлитым по телу. Довольно быстро это чувство прошло, однако вместе с ним ушло и желание как-либо дальше испытывать терпение хозяйки. Похоже было, что и ей самой это странное происшествие причинило неприятные чувства.

— Скажи, Тобиус из Ривена, — вернулась прежняя Эгге, — был ли ты кормлен, поен, мыт, да спать уложен?

— Был, — не задумываясь, ответил тот.

— Стало быть, законы гостеприимства соблюдены. Осталось лишь одарить тебя перед уходом.

— Вы сделали для меня больше, чем я мог мечтать, — быстро заговорил маг, — спасли меня! Дважды! Мне больше ничего…

— Не части, мальчишка, это не вопрос твоего желания, это вопрос гостеприимства. Накормить, напоить, помыть, да спать уложить, а перед уходом — одарить.

— Звучит как то, что ведьмы в сказках делают. Некоторые, по крайней мере.

— Конечно, — сказала Эгге, поднимаясь с кряхтением, — так и есть. Это старые ведьмовские законы, которые я же ведьмам и придумала. Была когда-то их богиней и королевой, оставила след.

Она удалилась в домик, а ошарашенный Тобиус вновь застыл, но уж по своей воле.

— Йеггара?! — спросил он, когда Эгге вернулась. — Богиня ведьм?! Госпожа Перекрёстков? Хозяйка всех тёмных сил?!

— Всех? — хмыкнула она. — Богиня и королева ведьм, многому их научила. Перекрёстки… ну, они для многих волшебников важны, места-то магические. А вот про тёмные силы, это всё слуги твоего бога надумали. Всех к Тьме и пеклу привязывали, кто их «чистому» огню не кланялся. Ведьмы, — тоже люди, и, как уже говорено было, они разные бывают. Тёмные в том числе, но не все же! Вот, кстати, возьми.

Тобиус уставился на статуэтку женщины-козы.

— И… что мне с этим делать?

— Лучше, конечно, носи в сумке. Или в своём дружке, места в нём полно. Это тебе подарок на память. Хороша была, скажи?

Его брови взлетели.

— Это вы?!

— В юности. Один охотник вырезал подношение, чтобы хорошо шла добыча ему и его родне, возложил на алтарь. Мне понравилось.

— И что же, встретил он добычу?

Старушка вложила статуэтку в руки Тобиуса.

— Ну, и да, и нет. На следующей охоте его растерзал и съел вепрь. А что ты так смотришь? Деревяшки деревяшками, а кровавая жертва кровавой жертвой. Зато потом его семья не знала голода целый год, и никто из них ни разу не пострадал. Я умела быть благодарной.

Серый маг взглянул на, вероятно, очень древний предмет искусства, покрутил в руках, да и сунул в сумку.

— Теперь всё, можешь идти.

Клюка указала за пределы кромлеха, и теперь там вместо сплошного осеннего леса, за ближайшими деревьями виднелся водный простор.

— Это…

— Да, это озеро, где живут черепахи. Ты ведь слово дал, а?

— И верно.

— Хочешь хитрый совет от старой женщины, Тобиус? Чтобы достичь успеха в их нелёгком ремесле, отринь то, чем ты являешься в первую очередь. Хоть на миг отринь. Нельзя достичь самоотрешение, не отдав самого дорогого.

— Я… попробую…

Вместе они дошли до огромных менгиров, на которых мягко светились незнакомые человеку знаки.

— Мы ещё когда-нибудь встретимся? — спросил волшебник.

— Как знать. Я обретаюсь только в Дикой земле, и нигде больше. Здесь я многое вижу, многое слышу, многое могу. Коли забредёшь опять в эти леса, возжаждешь помощи, — позови. Может, услышу, может, явлюсь, может, помогу. Но знай наперёд, Тобиус, я задаром ничего не делаю. Старая привычка с божественных времён. Будь здоров!

Старушечья ручка с неестественной силой толкнула рива в спину и тот вышел из каменного круга, сразу ощутив укус холодного сырого воздуха и мгновенно уловив изменение света. Без особой надежды он обернулся и нисколько не удивился тому, что за спиной своей не обнаружил ничего, кроме дикого леса.

Его возвращение в Корс не вызвало никакой особой ажитации. Тестудины занимались своими обыденными делами, жизнь требовала постоянного труда и на всякие мелочи времени не оставалось. Однако черепахи всё же отрывались от дел и гудели, видя давно утраченного чужака живым. Никто из них, пожалуй, не допускал и мысли о том, что существо столь мелкое и мягкое могло выжить в Дикой земле. Но всё же они были рады, что ошибались.

Несмотря на общую медлительность аборигенов, весть о возвращении человека достигла Основы раньше, чем сам человек. Там его уже встречал посланец совета Лучших.

Часть 3, фрагмент 26

— До-Рей! Как я рад!

Попытка обнять тестудина не удалась даже наполовину, уж слишком тот был широк.

— Мы тоже рады видеть тебя живым, То-Биус. Это зело неожиданная радость. Лучшие ждут.

И они действительно ждали у себя, в Зале Лучших.