Читать книгу "Исток - Владимир Михайлович Соловьев"

– Ты так думаешь, мама? – спросил Землянин после паузы.

– Более чем уверена.

– Дай Бог, – вздохнул он, – чтобы ты не ошибалась…

– Я вижу, ты склонен согласиться. Я рада. Потому что все мы, возвращенные тобой, будем благодарны тебе и обязаны.

На это Землянин не ответил. Он снова опустил голову на кулаки. Потом резко поднял.

– Забавно: мои кооперативщики тоже пытались внушить мне эту мысль. Еще до того, как меня вызвали сегодня. Только мотивировали иначе. Они считают, что осуществление этой операции сразу же даст нам мировую известность, сделает великолепную рекламу…

– Ну, вот видишь, – сказала мама. – Если трое говорят, что ты пьян – иди и ложись спать.

Она любила старые поговорки. Да в них и действительно немало мудрости.

XVIII

Согласился все-таки. И не потому, чтобы мать его так уж убедила. Но слишком много составляющих было в этой проблеме. Будущность не только кооператива, но и самой идеи. Оборудование, снабжение, расширение. И реклама, да, и слава. И много прочего. В конечном итоге, он сам себя уговорил по известной схеме: не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься.

А кроме того… возникали все-таки и у него задние мыслишки. Порядка ведь действительно нет? Нет. Нужна не просто сильная рука, нужна непоколебимая воля, уверенность в своей правоте. А что такая уверенность дает человеку право доказывать свою истину любыми целями, не останавливаясь ни перед чем – увы, таковы законы жизни, действующие независимо от того, признаем мы их или не признаем.

Что касается нас, то мы в глубине души тоже приветствуем решение Землянина. Хотя исходим при этом из своих корыстных, чисто литературных интересов.

Ведь если Землянин согласится восстановить и действительно восстановит величайшего… всех времен и народов (в этой формуле после слова «величайший» каждый волен вставить любое слово, какое покажется ему наиболее правильным), то какие же возможности продолжения этого повествования откроются перед нами! Просто-таки небывалые возможности, неисчерпаемые, такие, что даже только думать о них уже очень приятно.

Потому что фантазия заставляет нас представить: вот свершилось. И пока сторонники недавно еще покойного генералиссимуса готовят почву для реставрации на самых верхах, товарищ Сталин живет в тесной квартирке Землянина (в куда более просторных апартаментах Б. Ф. Строганова или тов. Домкратьева опасно: слишком много вокруг глаз), смотрит телевизор, читает газеты и книги, в том числе и о себе, разумеется, – дает свои оценки, свои мнения и прогнозы.

И, конечно, строит кое-какие планы. И решает чьи-то судьбы.

А иногда просто сидит в уголке, и ни о чем вроде бы не думает – вспоминает, может быть, или наслаждается самим процессом бытия: маленький, рябенький старичок.

После рабочего дня начинают съезжаться соратники. И он разговаривает с ними. Сеет семена мудрости.

– Нас обвиняют в ошибках, – говорит он со своим известным всему миру акцентом. – Однако философия учит, что не может быть абсолютного понятия ошибки. То, что является ошибкой с одной точки зрения, совсем не является ошибкой с другой точки зрения. Это азы марксизма-ленинизма. В чем же наши противники в их, с позволения сказать, рассуждениях усматривают наши так называемые ошибки? В установлении колхозного строя? В создании широкой сети лагерей? Интересно, каким же еще способом эти товарищи собираются установить равенство? Ибо равенство потому и называется равенством, что при нем все равны. А где люди более равны, чем в лагере или в колхозе?

Далее, товарищи, некоторые горе-марксисты обвиняют нас в жестокости, в уничтожении множества людей. Они закрывают глаза на то, что жестокость является одним из основных законов природы. Они сползают в идеализм. Жестокость, стремление к уничтожению – главное правило жизни. Уместно заметить, что товарищи явно пренебрегают диалектикой: ведь если есть жизнь, то должна быть и смерть. А поскольку смерть существует, постольку она и должна быть использована в борьбе. В свете диалектического анализа, товарищи, становится ясным и место того процесса, который позволил мне снова возглавить вас: это третий член гегелевской триады, отрицание отрицания. Итак, разве можно обвинять нас, товарищи, в том, что мы следовали основным законам природы и философии, тем самым заботясь о, как это теперь называется, экологии, избегая перенаселения? Разве можно обвинять нас, товарищи, в том, что, устраняя значительную часть партийной, советской, военной и прочей верхушки мы очень результативно боролись с ростом той самой бюрократии, на которую теперь слышится так много жалоб?

За последние дни, товарищи, – говорит далее Иосиф Виссарионович, – я выслушал и прочитал много критических замечаний в адрес партии и в свой лично. Я думаю, что авторы подобных незрелых суждений не владеют методологией. Если бы они дали себе труд подумать всерьез, то вспомнили бы, что в эстетике, например, существует правило: судить творца по тем законам, которые он сам для себя создал. А не по тем законам, которые хотел бы навязать кто-то другой. Но политика, товарищи, тоже является искусством; так почему же эти так называемые критики отказывают политикам в том праве, какое признают за художником? Почему не желают давать нам оценку по тем законам, которые мы сами для себя создали? Можно ли всерьез считаться с их якобы судом? Говорят о суде истории. Но история будущего, товарищи, уже была написана нами, написана на основании анализа прошлого и настоящего, на незыблемой основе исторического материализма; суд только такой истории мы можем признать, и никакой другой.

А к чему же привели партию и страну те, кто понимает историю неправильно? К тому, что вы начали стесняться своей бедности – в то время как ею надо гордиться; и начали даже стесняться своей силы – в то время как ею надо было не только гордиться, но и пользоваться. И результаты, товарищи, налицо. Это факты; факты же, как известно – упрямая вещь.

Безответственные крикуны говорят, что семьдесят лет мы прожили не так. Нет, семьдесят лет прожили именно так, это последние годы вы живете не так. Мы построили фундамент для крепости, а теперь хотят на этом фундаменте строить санаторий – и удивляются, что не совпадает. Нет, товарищи, начав строить крепость, надо ее и построить, и укрепиться в ней, а потом уже думать о возведении других зданий. Вот это будет подлинно творческим подходом к марксизму-ленинизму, а не то, о чем дилетанты от политики кричат сейчас на каждом углу.

Задают нелепый вопрос: что делать? Только совершенно отказавшись от марксизма как от руководства к действию, можно задавать такие беспомощные вопросы. У нашей партии есть богатейший опыт борьбы с уклонами и ревизионизмом во всех его разновидностях. Надо использовать этот опыт. Действовать с большевистской принципиальностью. А избавившись от ревизионистской и прямо антисоветской коросты, вернуться на правильный путь. Потому что другого для нас не существует. На другом пути мы неизбежно отстанем, на этом же будем опережать, пойдем во главе развития. А со всех тех, кто позволил себе пренебречь коренными интересами партии, народа и государства, – спросить по всей строгости!