Читать книгу "На пути к краху. Русско-японская война 1904-1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов"

Далеко не только одни радикально настроенные партии были заинтересованы в продолжении революции, или, на худой конец, в том, чтобы это продолжение использовать в интересах борьбы с правительством. Правда, в отличие от революционеров, либералы не были настолько едины в видении конечных целей. Иногда они представлялись им в исключительно фантастическом виде. «Говорили много о западно-европейских порядках, — вспоминал В. А. Маклаков о выборах в I Государственную Думу, — причем ораторы доказывали, что все они устарели, и почему то особенно часто упоминалось о Новой Зеландии. Одним словом, происходило нечто в достаточной мере хаотическое и весьма возбужденное… Настроение было таково, что предпочитали шуметь и митинговать, чем делать дело»{2295}. Не удивительно и то, каким стал результат этого избирательного процесса. «Это было собрание дикарей. — Вспоминал С. Е. Крыжановский. — Казалось, что Русская земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы. Если исходить из мысли, что эти люди действительно представляли собою народ и его «сокровенные чаяния», то надо признать, что Россия, еще по крайней мере сто лет, могла держаться только силою внешнего принуждения, а не внутреннего сцепления, и единственный спасительный для нее режим был бы просвещенный абсолютизм»{2296}.

Глава 33. Демобилизация на фоне революции

В ходе революции 1905–1907 гг. армия оставалась преимущественно лояльной правительству. Между тем последствия войны с ее окончанием для Вооруженных сил еще далеко не были преодолены. Огромная проблема возникла в связи с демобилизацией группы армий на Дальнем Востоке. Призванные резервисты после окончания военных действий вполне могли стать силой, вольно или невольно союзной революции. По условиям перемирия, заключенного 31 августа(13 сентября) 1905 г. в Маньчжурии, демобилизация должна была закончиться до 2(15) апреля 1906 г. Портсмутский договор был ратифицирован императором только 1(14) октября, и еще через четыре дня последовал Манифест о мире с Японией{2297}. 1(14) октября армия узнала о Высочайшем соизволении о немедленном увольнении офицеров и нижних чинов запаса, а также вольноопределяющихся, не дослуживших 2–3 месяца до полного года. Оно должно было начаться в Манчжурии и в остальных частях и учреждениях, дислоцированных в Империи после ратификации. О том, что она состоялась, на Сыпингае узнали 5(18) октября{2298}. Вслед за этим начали определяться порядок и сроки увольнения и эвакуации. 8(21) октября Линевич отдал приказ о возвращении в Россию офицеров, нижних чинов и чиновников, состоящих прикомандированными в Маньчжурских армиях, в свои части, правда, при условии, что это не нарушит порядка демобилизации{2299}. Однако вместо возвращения домой армия получила волнения в своем непосредственном тылу — в Чите и даже Харбине, которые начались еще до издания Манифеста 17(30) октября.

15(28) октября началась забастовка телеграфистов в Чите, ее поддержали другие железнодорожные служащие, демонстранты попытались овладеть складами с оружием. Их рассеяли с применением оружия, при этом один рабочий, пытавшийся напасть на офицера, был ранен. Сразу после этого забастовку поддержали учащиеся старших классов мужской и женской гимназий, семинарии, реального и ремесленного училищ. Связь армии с Читой, и, следовательно, с Россией, была утрачена в 14.00 15(28) октября. Линевич отдал распоряжения о сбережении железнодорожного и телеграфного имущества и отправил полк. П. М. Захарова с двумя железнодорожными ротами и ротой телеграфистов на пограничную станцию Манчжурия. Позже этот отряд был усилен еще 1 телеграфной и 1 железнодорожной ротами. Его задачей было восстановление железнодорожной и телеграфной связи с Читой и Иркутском. На следующий день, 16(29) октября забастовали уже и служащие КВЖД. Захарову удалось арестовать часть телеграфистов на станции Манчжурия и заменить их военными — ситуация немного исправилась, и 19 октября(1 ноября) гражданские телеграфисты начали выходить на службу в Харбине. Но связь с Петербургом Главнокомандующий по-прежнему вынужден был поддерживать через Пекин{2300}.

21 октября(3 ноября) 1905 г. перестала работать Кругобайкальская железная дорога, власти Иркутска и Харбина безрезультатно взывали к командованию армиями в Манчжурии с просьбами о присылке войск. Но Линевич не был в состоянии контролировать ситуацию даже в Харбине — 24 октября(6 ноября) к стачке телеграфистов на железнодорожной станции примкнули железнодорожники{2301}. 22 октября(4 ноября) последовал еще один приказ Линевича — первенство при демобилизации получали раненые, больные, возвращавшиеся из Японии пленные, и… офицеры запаса{2302}. Лояльность последней категории военнослужащих существующим порядкам оказалась под большим вопросом. Лучшие кадры были необходимы для борьбы с революцией и обучения призванных осенью новобранцев. Установленный порядок увольнения вызвал опасное недовольство среди рядовых резервистов, рвавшихся домой и жаждавших начала демобилизации. Это было тем более опасно на фоне происходивших в Манчжурии и Сибири событий.

Очевидно, что Главнокомандующий не смог проявить решительность и в действиях на «домашнем фронте». Для этого, и особенно для этого ему необходима была информация о том, что происходит к западу от Урала, а в штабах Маньчжурских армий имели очень смутное о ней представление. Прочной связи с Петербургом через Россию не было{2303}. Телеграф не работал, Главнокомандующий не предпринимал ничего и для того, чтобы быстро получить новости кружным путем, через Китай. В штабах армий распространялись слухи о том, что Москва охвачена пламенем, что количество убитых и раненых в ней перевалило за 40 000 чел.{2304}. Остается только представить, в каком виде эта информация доходили до рядового состава!