Читать книгу "Заговор Горбачева и Ельцина. Кто стоял за хозяевами Кремля? - Александр Костин"

После обеда 20 августа Язов вызвал к себе главкома ВВС Шапошникова и приказал, чтобы ни один военный самолет и вертолет ни с какого аэродрома не поднимался. Далее, если верить Шапошникову (интервью его было опубликовано в «Комсомолке»), он предложил министру обороны достойно выйти из сложившегося положения.

— А разве есть достойные пути выхода? — поинтересовался Язов.

— Есть.

— Какие?

— Необходимо сейчас войска вернуть в пункты постоянной дислокации, необходимо разогнать, расформировать, объявить незаконным ГКЧП, передать власть Верховному Совету и вернуть Президента.

Язов ничего не ответил. Сказал только привычное армейское:

— Хорошо. Вы свободны.

Из Кремля ему то и дело шли звонки. «Шенин, Лукьянов, Бакланов», — докладывал дежурный офицер. Маршал на звонки не отвечал. Он принял решение дистанцироваться от ГКЧП. Утром к нему приехали Крючков, Шенин, Бакланов, Тизяков, первый секретарь МГК КПСС Прокофьев. Попытались надавить на Язова, но не тут-то было. Из кабинета Язова попросили подъехать в Минобороны Лукьянова. Детально все проанализировали и решили прекратить деятельность ГКЧП. Язов предложил лететь в Форос к Горбачеву, еще раз попытаться убедить его предпринять какие-либо шаги для спасения государства.

Точно побитые собаки, лидеры ГКЧП наперегонки — кто быстрей помчались каяться перед Горбачевым. «Полечу к Михаилу Сергеевичу виниться», — по-военному прямо рубанул маршал Язов. Вопрос только: в чем виниться? В 14.15 на борт Ил-62, принадлежащего Президенту СССР, по ковровой дорожке поднялись Крючков, Язов, Бакланов, Ивашко, Лукьянов, Тизяков. Самолет взял курс на Форос.

Ну а что же Горбачев?

Через своего помощника Черняева форосский «узник» в середине дня 19 августа передал охране записку с требованиями: предоставить ему самолет до Москвы, восстановить правительственную связь, доставить почту и газеты, включить телевизор. Ответов Михаил Сергеевич не получил. Старший по охране лишь сообщил, что с территории вывезли военных связистов. Значит, лишили Горбачева и «черного чемоданчика».

Услышав сообщение Би-би-си, что гэкачеписты летят в Крым, Горбачев отдал приказ охране блокировать вход в дом и без его разрешения никого не впускать. Заметалась в панике первая леди, так привыкшая всеми командовать, — Раиса Максимовна решила, что Горбачева решили арестовать. У нее случился сердечный приступ.

Пока лайнер Ил-62 с лидерами ГКЧП на борту летит «на покаяние» к Горбачеву в Форос, а российская делегация во главе с Силаевым и Руцким только поднимается на борт лайнера Ту-134, чтобы также направиться в Крым, порассуждаем о том, почему так бесславно закончилось трехдневное «правление» ГКЧП?

Уже отмечалось выше, что действия ГКЧП в союзных республиках в основном поддержали. В открытую против выступили только лидеры (заметим — лидеры, а не народы) двух республик: Киргизии и Молдавии. Выжидательную позицию заняла Армения, колебался Назарбаев (Казахстан). Азербайджан, Грузия и вся Средняя Азия поддержали ГКЧП.

«Помню, как утром 19 августа Ельцин и я звонили в республики, чтобы те поддержали нас против путча, — рассказывал по прошествии многих лет Силаев.

— Сначала Ельцин говорил с Каримовым. Тот отказался нас поддержать. Кравчук сказал: «А что такое? У меня пока никакой информации нет». Мы позвонили в 3 — 4 республики, и все безрезультатно. На мой взгляд они хотели, чтобы все шло по-старому…»[408].

Даже грузинский президент Звиад Гамсахурдиа — уж на что демократ и вольнодумец — и тот прислал ГКЧП восторженную телеграмму с докладом, что в республике приступили уже к разоружению незаконных вооруженных формирований: его же, демократической, гвардии.

И тем не менее в 5 утра 21 августа командующий Московским военным округом Калинин отдает приказ: вывести из города войска.

Спрашивается: почему? Не хотели стрелять по Белому дому, побоялись кровопролития? Так зачем стрелять, да вроде бы никто из танковых пушек палить и не собирался. Это вам не осень 1993 года, когда Ельцин отдал свой преступный приказ. Всех «сидельцев» тепленькими и пьяненькими взяли бы и вынесли на свежий воздух бойцы «Альфы» и спецназовцы внутренних войск МВД на своих руках. Испугались вооруженного формирования, которым руководил бравый Руцкой? Конечно, страшнее кошки зверя нет, но только с позиции мышей. Оружие раздавали всем, даже тем, кто не умеет его держать в руках. Так Силаев рассказывал, например, как его заместительница по социалке подошла к нему с наганом в руках: «Иван Степанович, вот мне Руцкой дал пистолет, а я его боюсь!» Обошедший весь мир видео-эпизод с виолончелистом Растроповичем, спящим в обнимку с автоматом — яркий пример того, что представляло «Иесусово войско» под командованием Руцкого. Все это лишь внешние эффекты и ничего более. Для окончательной завершенности образа не хватало лишь пулеметных лент, которыми члены правительства перетягивали бы себя.

Испугались «живого щита» вокруг Белого дома? Так не надо было его и трогать. Защитники Верховного Совета абсолютно никакой угрозы для ГКЧП не представляли. Люди на баррикадах и у костров за двое суток уже изрядно устали. Еще немного и они бы, пошумев и покричав для собственного имиджа, разошлись по домам: не вечно же им сидеть на баррикадах! Тем более, что многие из собравшихся были просто зеваками, некоторые из «убежденных» откровенно боялись штурма и постепенно расходились. Социальный взрыв не может быть длительным. Да и был этот взрыв только вокруг здания Верховного Совета РСФСР.

Вся остальная страна жила обычной жизнью. Открытую поддержку ГКЧП заявляли многие, особенно за пределами столицы. Кроме маленького островка недовольных вокруг Белого дома в Москве, никакого протеста по стране практически не было. Так, отдельные недовольные в отдельных местах огромной страны. В целом народ молчаливо поддержал ГКЧП, но без решительного лидера в самом составе ГКЧП эта поддержка была бессмысленна.

Так чего испугались, организаторы «путча», обратившиеся к народу с такими словами (из текста «Обращения»): ГКЧП «преисполнен решимости принять на себя самые серьезные меры по скорейшему выводу государства и общества из кризиса». Где эти меры? Бестолковое введение бронетехники на улицы Москвы — единственная мера, которую они осуществили, но бестолковость эту они сами же признали через пару дней. Никаких мер не было, сомнительно, что существовал ли сколько-нибудь продуманный план этих мер. По большому счету, само «Обращение» оказалось обманом, за которым стояло уже всем надоевшая отечественная привычка говорить то, чего нет. Дело хотели заменить словами. Наполненный патетикой документ призывал людей присоединиться к тому, что только в мечтах и собирались делать. Пособирались и через три дня передумали? Но почему именно через три дня? Даже если ничего существенного не предпринимать, то время все равно сработало бы на ГКЧП. Чего страшилось большинство людей? Репрессий, массовых арестов, казней — словом, всего того, чем сопровождаются военные перевороты. В памяти людей еще свежи были картины, которыми сопровождался военный переворот в Чили. Но где-нибудь через неделю, когда народу окончательно стало ясно, что репрессий никаких не последует, Ельцин автоматически начал бы терять свою привлекательность. Из борца с диктатурой он волей-неволей превратился бы амбициозного конфликтера, мешающего наведению долгожданного для большинства порядка: этакое бревно лежащее на дороге.