Читать книгу "Лица - Джоанна Кингсли"

— Замечательно!

— Но неизвестно, сможет ли он приехать в этом году или только на будущий.

— Они объяснили такую задержку?

— Они никогда ничего не объясняют. Жени, мне сказали кое-что еще: твоему отцу позволят выехать в США.

Жени подпрыгнула и схватила Пела за руку:

— Но как же это стало возможно?

Он оставался мрачным:

— Они назвали цену. Все советско-американские сделки, даже такие частные, основываются на принципах бартера. Это называется сотрудничеством. Я уже ломал голову над тем, что бы им предложить. Но только что узнал их требование.

— И ты можешь им дать то, что они просят?

Пел быстро заморгал на солнце.

— Не уверен, — он обнял Жени за шею и притянул к себе. — Они хотят тебя.

Сделка была простой. Жени летит в Россию и делает операцию неизвестному пациенту. Пел догадывался, что это кто-то из советской верхушки и поэтому операцию требовалось сохранить в тайне как внутри страны, так и за рубежом.

Жени представила кого-то вроде отца, кто решился, а может быть, его и заставили пойти на пластическую операцию. Она с детства помнила фамилию Гроллинин, тоже герой блокады, обмороженный, как и отец. Но позже его оперировали, и он занимал высокие посты.

Жени хотела поехать, но возникло неожиданное препятствие — вмешалась политика. Советско-американские отношения стали прохладнее: Советы критиковали политику Рейгана, в США осуждали СССР. Через восемь месяцев после первого контракта Пела с Советским посольством, Жени наконец получила разрешение и готовилась выехать на следующей неделе. Но в это время Пел выступил в Конгрессе по польскому вопросу, и поездка не состоялась.

Наконец, через пятнадцать месяцев после телефонного звонка на остров, Жени села в самолет, вылетающий из Сан-Франциско в Вашингтон. Несколько часов она провела с Пелом, предупреждавшим, чтобы она на каждом шагу опасалась слежки, напомнившим, что каждое ее слово, произнесенное даже в машине, будет записываться на магнитофон.

От беспокойства за нее он выглядел измученным:

— Удачи тебе, дорогая. Помни, где бы ты ни была, я всегда с тобой.

В Далласском аэропорту они попрощались. Как общественный деятель, Пел избегал пользоваться собственным самолетом. И особенно в этой поездке. Его жена должна была вести себя, как все другие пассажиры. Репортерам заявили, что она летит в Лондон на встречу с коллегами, и те посчитали новость настолько несущественной, что она не попала на страницы газет.

В Лондоне Жени пересела на рейс «Аэрофлот» до Москвы. Там, через день или два, она должна была принять участие в операции еще неизвестного больного.

Она заняла место рядом с другими пассажирами, и стюардессы обращались с ней, как с остальными туристами. Жени огляделась вокруг, стараясь понять, кто из них был агентом КГБ, следящим за ней. Но следить за ней мог любой, и она бросила это занятие.

Она не собиралась тревожить его или их — слишком велика была ставка — и намеревалась строго следовать инструкции.

Она откинулась на спинку кресла, думая об иронии судьбы, которая ведет ее в Москву, где живут Дмитрий и отец. Девочкой она мечтала попасть в столицу, пройтись по Красной площади, посмотреть на колокольню Иван Великий, полюбоваться сокровищами Кремля, с которыми, как она поняла позже, могла сравниться коллекция Бернарда. И теперь, почти в сорок лет, Жени подлетала к Москве — городу-мечте своего детства. Но подлетала как американка, и не для того, чтобы осматривать достопримечательности или навестить брата, но чтобы проделать работу, которая вызволит ее родных из России.

— Пожалуйста, пристегните ремни. Мы приземляемся в Москве, — объявление по трансляции прозвучало сначала по-английски, потом по-русски. Жени щелкнула замком и выглянула в иллюминатор. За стеклом клубились снежные облака, становились светлее по мере приближающихся огней «Шереметьево».

«В Калифорнии снег бывает только в мечтах», — подумала она, когда самолет коснулся земли, пробежал по полосе и замер.

Жени уже расстегнула ремень, когда к ней подошла стюардесса:

— Оставайтесь, пожалуйста, на месте, доктор Сареева, — произнесла она твердым голосом. — Вам не нужно выходить из самолета.

Жени ничего не поняла, но не возражала. Остальные пассажиры покинули салон, и двери закрылись.

— Меры предосторожности, — успокоила ее бортпроводница шепотом.

К самолету подошел топливозаправщик, и через полчаса огромный лайнер, с единственной пассажиром — Жени — на борту, снова взмыл в воздух.

Она испугалась. Но как только самолет оказался в воздухе, из динамика послышался голос пилота.

— Доктор Сареева, мы летим в Ленинград. Перевозить вас для нас большая честь.

Тогда она все поняла. Москва была ложной целью, чтобы запутать следы, исключить слежку. Подозрительные русские устроили этот обманный полет, чтобы выяснить, не сопровождает ли кто-нибудь тайно жену сенатора.

В Ленинграде Жени встретил человек в форме и провел из самолета прямо в автомобиль. Он влез с ней вместе на заднее сиденье и за всю дорогу не проронил ни слова. Видимо оба: и он, и шофер получили инструкции заранее.

Они проезжали укрытые снегом дома и машины. Утреннее небо начало розоветь — заря предвещала появление солнца. Снег прекратился, но белизна тротуаров была еще не тронута ногой пешехода. На окраине города Жени заметила новые дома — одинаковые высокие многоквартирные здания. Государственное строительство, догадалась она, для рабочих и их семей. Интересно, в восьмидесятых имеют ли шанс молодожены получить квартиру?

Машина вынырнула к Неве и поехала вдоль набережной. Мост, связывавший сверкающие снегом берега, казался меньше, чем она помнила его с детства. Да и Нева на взрослый глаз представилась не такой широкой. Но она пробудила воспоминания детства, вытащила из глубин, укрытых мостами времени.

Машина резко свернула налево, проехала по улице несколько десятков метров и остановилась у серого каменного здания. Сопровождающий открыл ей дверь и повел к подъезду, а водитель следовал за ними с чемоданами. На доме не было ни номера, ни таблички, лишь звонок у двери. Но прежде, чем сопровождающий успел нажать на кнопку, дверь отворилась сама. Навстречу им шагнула молодая женщина в английском твидовом костюме — пиджак был укорочен, как для езды на лошади. Она кивнула мужчине, и тот сейчас же удалился к машине, а водитель поставил чемоданы в подъезд.

— Федор Иосифович вас ждет, — сказала женщина на безукоризненном оксфордском английском. — Пожалуйте сюда.

Жени прошла вместе с ней по коридору к тяжелой дубовой двери. Женщина постучала и тут же открыла ее, слегка подтолкнула Жени вперед, а сама попятилась в коридор.

— Мой дорогой доктор! — навстречу ей шагнул с распростертыми объятиями крепкий мужчина лет пятидесяти, широколицый, с густыми волосами и загрубелой кожей. Когда он приблизился, Жени разглядела, какой у него был странный цвет глаз: желтовато-оранжевую радужную оболочку обрамлял темный кружок.