Читать книгу "Экспансия-2. Безоблачное небо Испании - Юлиан Семенов"

Не глядя на Роумэна, высокий, коротко стриженный, бесстрастный парень, почти не разжимая рта, сказал;

— Он ездил на семьдесят третью улицу, дом девять, апартамент три; арендуют люди босса мафии Чарльза Луччиано. Туда приехали Меир Лански и Ланца. Они провели вместе сорок минут. Потом Пепе Гуарази поехал сюда. Три его человека стояли возле дверей аэропорта, наблюдая за вашим разговором.

Вытирая голову полотенцем, Роумэн сказал:

— Спасибо тебе, Джек Эр. Ты хорошо поработал. Иди. Когда потребуется, я найду тебя. А пока делай то, о чем мы договорились.

Штирлиц, Гелен (Барилоче, Мюнхен, март сорок седьмого)

«Генералу Гелену,

Строго секретно,

В одном экз. № 54/285-А

Служба визуального прослушивания интересующих «организацию» разговоров, пользующаяся услугами наших ученых, работающих в подразделении ИТТ, — в интересах возрождения немецкой государственности — решила провести опробование опытных образцов, позволяющих записывать беседы людей, находящихся в лесу, на реке или в поле с расстояния в 400–500 метров, и получила санкцию на эксперимент в городах Малаге и Бургосе (Испания), Асунсьоне (Парагвай), Кордове и Барилоче (Аргентина).

В Барилоче, где начались атомные исследования Перона, службе было рекомендовано — и в интересах нашего дела — опробовать качество записи на Штирлице, работающем инструктором горнолыжного спорта в прокатной станции политического эмигранта г. Отто Вальтера, подозреваемого в давних связях с левыми.

Записанные в горах разговоры Штирлица и Вальтера оперативного интереса не представили.

Однако в воскресный день 21.III.1947 служба, следившая за Штирлицем во время его уединенной прогулки в горах, записала тексты, которые он читал самому себе, разложив костер на берегу озера.

Приводим расшифровку текстов, записанных с расстояния в 420 метров:

Странное слово «доверие»,

Похоже на жеребенка,

Нарушишь — чревато отмщением,

Словно обидел ребенка.

Нежное слово «доверие»,

Только ему доверься,

Что-то в нем есть газелье,

А грех в газелей целиться.

Грозное слово «доверие» —

Тавро измены за ложь.

Каленым железом по белому,

Только так и проймешь!

Вечное слово «доверие»,

Сколько бы ни был казним,

Жизнь свою я им меряю —

Принцип неотменим.

* * *

Я в своей жизни часто пил,

Смеялся много, пел немало,

И если счастья не хватало,

То хвастался избытком сил.

Я зря собак своих не бил,

Друзей любил, врагов дразнил,

И когда горе обступало,

Судьбу свою я не корил:

Пустили в жизнь, так будь с ней мил,

Равно приемля свет и жало.

* * *

Не говори: «Последний раз

Я прокачусь сейчас по склону».

Не утверждай: «В рассветный час

Звезда бесстыдна в небосклоне».

Не повторяй ничьих причуд,

Чужих словес и предреканий,

Весна — пора лесных запруд

И обреченных расставаний.

Не плотью измеряют радость,

Не жизнью отмечают смерть.

Ты вправе жить. Не вправе падать.

В неискренности круговерть.

Упав — восстань! Опрись о лыжу,

Взгляни на склона крутизну.

Я весел. Вовсе не обижен

И в черном вижу белизну.

* * *

Снег идет, и слава богу,

Отдыхаю понемногу,

Скоро, видимо, в дорогу,

Что ж, наверное, пора.

Снег идет, катанья нет,

Александр и бересклет,

Склон другой, в Николке осень

В облаках заметна просинь,

Восемь бед, один ответ,

Кому страшно, а мне — нет.

Ожидание барьера —

Звук разорванный холста,

Жизнь прошла; не жизнь — химера,

Сделанное — полумера,

Да, наверное, пора.

Долги ль сборы, коль решил?

Сам себе давно не мил,

Боль в лопатке, лидерал,

Срок отпущенный так мал,

Холода стоят всю осень,

Нет Николки, не та просинь,

Восемь бед, один ответ:

Бузина и бересклет.

До свиданья. Не до встреч.

Встану снова. Дайте лечь.

* * *

Срок — веселью, грусти — мера,

Смысл порочного примера,

Необъятность бытия

И непознанность причины

В чем-то наподобье мины,

Или таинству огня,

Или алогизму слова…

Что-то подтолкнуло снова

К рассуждениям меня.

* * *

Есть возраст? Есть. А если «нет»?

Отвергни однозначность истин,

Тебе сегодня столько лет,

Как в Безинги подводных быстрин.

Есть возраст? Нет. А если «да»?

Но в Безинги бурлит вода,

Она умчит тебя туда,

Куда не каждому повадно,

Но ощущение отрадно:

Прозрачна с выси быстрина.

* * *

Зачем нам всем глаза даны?

Чтобы смотреть в них беспрерывно,

Все понимая неразрывно,

На что владельцы их годны.

Зачем всем руки нам даны?

Чтоб прикасаться кожей пальцев

К щекам случайных постояльцев,

Которые нам не верны.

Зачем даны всем нам сердца?

Лишь только для вращенья крови?

… С годами истины суровей

И четче облик подлеца.

* * *

Когда идешь в крутой вираж

И впереди чернеет пропасть,

Не вздумай впасть в дурацкий раж.

Опорная нога — не лопасть.

Когда вошел в крутой вираж

И лыжи мчат тебя без спроса

И по бокам каменьев осыпь,

Грешно поддаться и упасть.

Прибегни к мужеству спины,

К продолью мышц, к чему угодно.

Запомни: спуски не длинны,

Они для тренажа удобны.

Иди в вираж, иди смелей,

Ищи момент врезанья в кручу,

Судьба еще готовит бучу

Тем, кто весы и водолей.

И наконец, опор ноги,

Буранный снег под правой лыжей

И солнца отблеск сине-рыжий,