Читать книгу "Побег - Борис Кантор"

Мокрые кусты осыпали меня брызгами, но надо было отрываться от станции как можно скорее. Дождь был мне на руку — вряд ли кто-то сейчас захочет побродить по лесу!

Вскоре я наткнулся на разбитую лесовозную дорогу, по которой явно давно никто уже не ездил. Она шла на север, вдоль железной дороги, и я свернул на нее. Минут через десять ходьбы по этой дороге я неожиданно натолкнулся на старый дом, рядом с которым стояло несколько сараев. Залаяла собака. Я резко взял влево, обратно к железной дороге, и оказался на краю болота. Еще раз влево, и я попал в кустарник около насыпи. Поселок Лоухи был совсем рядом. Я отошел от него не более полутора километров. Вдоль железнодорожной насыпи тянулась тропа. Я быстро пошел по ней, а когда болото осталось позади, снова свернул вправо от железной дороги в лес.

Отойдя от насыпи метров сто, я сел на трухлявый пень и стал размышлять, что делать дальше. Но вместо обдумывания пути непроизвольно начал вспоминать Нину. Мне стало невыносимо грустно и одиноко.

Время перевалило за полдень. Дождь прекратился, но стало парить; с запада шли низкие облака. Я решил не удаляться глубоко на север, чтобы обойти Лоухи, а как можно скорее повернуть на запад. Нужно только незаметно перейти железную дорогу и как-то обогнуть поселок по опушке леса.

Поездов не было слышно. Я вернулся к железной дороге, осторожно поднялся по насыпи и быстро перескочил через пути на другую сторону, заросшую кустами. Пройдя немного вдоль путей обратно на юг, я очутился у одноколейной железнодорожной ветки, идущей от станции Лоухи на запад. Рельсы были ржавые, между ними росли мелкие кустики и трава. Невысокая насыпь тоже заросла. Оглядевшись, я увидел дома и сараи прямо на моем пути, нырнул обратно в кустарник и стал уходить на север. Дошел до довольно чистого сосняка и опять повернул на запад. Слева был слышен лай собак. То и дело я натыкался на мусор, оставленный людьми: обрывки бумаги, развалившийся шалаш, куски толя. От страха быть замеченным я побежал.

Вскоре дорогу мне перегородило болото. Оно расширялось на север, и его надо было обходить с южной стороны. Слишком близко к поселку, но что поделаешь! Я опять вышел к той же одноколейке. Она пересекала ручей, впадавший в болото. Я решил, что здесь, наверное, будет много болот — ведь местность равнинная, а потому лучше держаться ближе к этой железной дороге и переходить болота по ее насыпи.

Я осмотрел рельсы, они были очень ржавые. Если по ним и ходят поезда, то нечасто. Конечно, вероятность встретить на этом пути людей возрастала, но мне хотелось поскорее отойти от поселка, не уходя слишком далеко на север.

Пройдя через болото по насыпи, я снова зашел в лес и пошел параллельно железной дороге. Под ногами были мох и мелкие кустики черники и голубики. Шагалось легко. Мои хоть и новые, но уже достаточно растоптанные туристические ботинки сидели на ноге хорошо.

Я купил их недавно на ярмарке в Москве. Это были крепкие чешские ботинки на толстой, глубоко рифленой подошве. Таких ботинок нигде в Советском Союзе не найдешь, и поэтому очередь была неимоверная, но я отстоял три часа, а когда подошел к прилавку, то оставалось только с десяток пар. К счастью, одна пара оказалась нужного мне размера. Я даже мог надеть довольно толстые носки. Кстати, на мне не было никакой одежды советского производства. Клетчатая рубаха из тонкого сукна — тоже чешская. Польские брюки из прочного полотна цвета хаки словно специально сделаны для туристических походов. Комары не прокусывали эту ткань. А комаров здесь была тьма. Они кусали уши, голову.

Я отошел уже километров на шесть от станции Лоухи. Внезапно мне очень захотелось есть. Остановившись у ручья, я достал из рюкзака банку тушенки, сухари, зачерпнул кружкой воды из ручья, открыл ножом банку. Размачивая сухари в кружке, быстро съел тушенку и закурил сигарету. В горячем виде эта тушенка, конечно, лучше, но у меня не было времени разводить костер и греть ее.

Потом я решил переупаковать рюкзак так, чтобы он лучше прилегал к спине. Вынул ружье, собрал и зарядил его. В гладкий ствол вставил патрон с картечью. Вынул куртку. В ее рукаве был спрятан небольшой русско-английский и англо-русский словарь. Внутри словаря лежала сложенная в гармошку калька. При подготовке к побегу я проводил много времени в геодезическом кабинете географического факультета, изучая подробные топографические карты этого района, и украдкой переснимал на кальку основные детали моего маршрута: населенные пункты, озера, вершины холмов, дороги. Какая удача, что кагэбэшники не обшмонали мой рюкзак дотошно! Если бы они нашли эту кальку, мне была бы хана!

Кроме того, в корешке словаря был спрятан листок бумаги с телефонными номерами шведских студентов. Вынув его, я записал туда же телефон Нининой тети. Затем достал из рюкзака пилотку подводника, которую привез из последней экспедиции, и надел ее. Переложил компас из рюкзака в карман. Пока светит солнце, он мне не нужен, но облака всё больше затягивали западную часть неба.

По прямой до границы Швеции пятьсот с лишним километров. Если учесть все изгибы пути, обходы и подъемы, то мне, наверное, нужно пройти не менее тысячи километров. На такой широте в это время года ночью не бывает полной темноты. Только густые сумерки — часа на три. Поэтому идти можно хоть круглосуточно; реально же я, наверное, смогу быть в пути часов восемнадцать в день, проходя в среднем по пять километров в час. Готовить пищу на костре буду вечером.

Закопав в мох банку из-под тушенки, я отправился дальше. Мой путь шел по невысокой гряде, поросшей сосновым лесом. Валежника было мало, а подлесок состоял только из низких кустиков, поэтому идти было нетрудно. Попадались ручьи, через которые я легко перепрыгивал. Но часа через два гряда начала выполаживаться, появились большие кусты, а почва под ногами стала влажной.

Вскоре я вышел к озеру шириной с километр, и тянулось оно в направлении с востока на запад. Двигаясь вдоль него, я увидел через прогалины в лесу насыпь всё той же одноколейки. Но у меня не оставалось выбора — придется, сколько возможно, идти между озером и железной дорогой.

Населенных пунктов здесь не было, но попадались старые кострища. Раза три я пересек тропинки между одноколейкой и озером. Иногда были слышны проезжавшие мимо грузовики. Значит, рядом с одноколейкой проходит автомобильная дорога.

Я посмотрел на снятую с карты кальку и понял, где нахожусь. Где-то близко должна протекать широкая и глубокая река Кереть, которая втекает в это озеро. Пересечь ее можно только по железнодорожному или автомобильному мосту.

Осторожно продвигаясь вдоль берега озера, я действительно вышел к железнодорожному мосту через широкую реку, который находился в полуразвалившемся состоянии. Метрах в трехстах к югу от него виднелся и автомобильный мост.

На берегу валялись какие-то железобетонные балки и шпалы, которые были завезены явно для ремонта моста. Вероятно, их привезли недавно, так как они еще не заросли травой и кустами. Железнодорожная насыпь доходила до середины реки, а дальше мост поддерживали сваи. Расстояние до этих свай выглядело приличным. После свай рельсы до другого берега слегка провисли. Видимо, на том участке моста обрушился настил.