Читать книгу "Бегство Тигрового кота. Книга 2 - Инбали Изерлес"

А потом уйдет.

Ежевичная крепость

Погрузившись в дрему, Мати бредет через сны и за них, к лабиринтам Фьянея. Он попятился было, желая избежать этого неопределенного, таинственного мира, в котором все было так зыбко, ненадежно. И в то же время очень хотел войти туда. В полусне таилось нечто знакомое, возвращавшее Мати к его первым мгновениям на земле, к расплывчатым воспоминаниям о прикосновениях и ощущениях близости матери, еще до того, как открылись его глаза. Нечто даже более глубокое призывало его в то место, которое существовало еще до его рождения, но частью которого он каким-то образом всегда являлся. И Мати просто не в силах уже был оставаться вдали от него.

Мягко проплывая в замкнутые пространства Фьянея, Мати нашел там тишину, которой не найти было в мире яви. Тишина окружала его. Мати не чувствовал ни ветерка, ни тепла или холода. Непонятным образом он не чуял и запахов — ни намека на людей или на других кошек. Его словно охватило странным онемением.

Потом темнота слегка расступилась — и перед глазами Мати возникли три прохода. Воздух стал темно-синим.

«Я уже бывал здесь раньше», — подумал Мати.

Полусон был обширным, возможно, даже бесконечным, и Мати гадал, как он умудрился вернуться к этому разветвлению дорог, даже не пытаясь это сделать. Что все это значило? Каждый из проходов как будто тянулся к нему, манил, и Мати напрягся: ему хотелось пойти сразу в трех направлениях.

«Мати? — позвал его голос из левого прохода. — Мати?»

Мати сдержал дыхание. Он знал этот голос — он всем сердцем тосковал по нему.

«Амма?» — откликнулся он.

Он ощущал ее присутствие, она плыла где-то перед ним, у кончиков усов… И Мати уловил слабый запах некошеной травы, аромат сосен и кедров, плодородной земли и жасмина… Он услышал голоса птиц и шум ветра, шелестящего листвой, тихо гудящего, почти мурлыкающего…

«Амма, где ты?»

«Мати?»

Это был уже не голос матери, и прозвучал он наверху.

Мати почувствовал, что взлетает из лабиринтов Фьянея, поднимается обратно в мир яви. Он сопротивлялся, цеплялся за полусон, впивался когтями в его прозрачные стены…

«Амма, где ты?» — звал он, пытаясь вернуться к левому проходу, из которого звал его голос матери.

— Мати, проснись! Мати!

Он открыл глаза.

Над ним стоял Домино.

— Ты меня напугал! — сообщил черно-белый. — Я не мог тебя растолкать. Что тебе снилось?

Тигровый тяжело сглотнул. Горло у него сжалось от нахлынувшей печали. Он попытался отогнать воспоминания о матери. Но ему казалось, что он снова потерял ее, навсегда.

Что же такое этот Фьяней?

Другой мир, другая реальность. Мир духов, мир шестого чувства.

И уже не в первый раз он задумался о том, могут ли быть реальными образы Фьянея, или это просто работа его собственного воображения? Были ли они посланием? Или предостережением? Мати сел и посмотрел через плечо Домино; подушечки его лап потеплели. Солнце ярко светило над головами, но вдали, на востоке, пульсировало пятно тьмы, как некая черная звезда.

Домино с тревогой наблюдал за ним.

Мати вздохнул:

— Да, я был далеко, это верно. Но это не было сном.

И вновь кошки бежали вдоль берега реки, Мати шел первым, и сразу за ним — Пангур. Ветер шевелил их шерстку и волновал поверхность воды. Длинные тени собирались над молчаливой рекой и ветхими строениями на другой ее стороне.

Трильон подобралась ближе к вожаку:

— Я знаю, что мы должны идти… что нельзя слишком долго оставаться на одном месте. Но кошки не могут брести день и ночь. Нам следует решить, как лучше сберечь силы. И если для нас безопаснее под покровом тьмы, то давай поменьше двигаться днем.

— Согласен, — ответил Пангур. — Хотя меня тревожит еще одна ночь вне защищенной собственной территории. Если мы остановимся, нас легко окружить. Или нам лучше найти место, где переждать ночь? Я чую вокруг много котов и хотел бы избежать встречи с ними. Но ясно, что Мати боится великого зла, хотя и мало говорит. Одинокий кот, конечно, мне не соперник, но есть ведь и другие опасности? Говорят, что на южные окраины города забредают лисицы. Нас им не догнать, но вот котята…

Слыша все это, Мати похолодел. Возможно, лучше было бы отдыхать до наступления сумерек? Чтобы сохранить силы… чтобы избежать встречи с теми, кто бродит вдоль реки ночью… Но инстинкт твердил ему, что нужно идти в сумерках, что темнота несет в себе непостижимую опасность. Потянувшись чувствами назад, вниз по течению, к шлюзу Крессида, Мати попытался различить голоса в полуденном воздухе. Его уши прижались к голове. Та земля казалась тихой. Слишком уж тихой…

Он решительно двинулся вперед, легко шагая сквозь сорняки. Тропа вдоль берега сузилась и постепенно исчезла, осталась лишь совсем узкая полоска, по которой и двинулись кошки. Репейники цеплялись за хвост Мати. Ежевика росла густо, на ней среди изогнутых колючек зрели темно-синие ягоды. Сплошные ее заросли покрывали весь берег впереди. Вскоре тропка исчезла окончательно под склонившимися колючими ветками.

Хвост Мати дергался. На севере остался шлюз Крессида; на востоке безмятежно текла река. Глядя на восток, Мати видел пятно тьмы. Оно как будто бурлило, раздувалось. Страх Мати усилился, он снова двинулся вперед.

— Нам здесь не пройти, — сказал Пангур, догоняя его.

— Все в порядке, мы проберемся.

Мати осторожно шагнул в ежевичный куст и протиснулся между его ветками, цеплявшимися за его лапы, как колючая проволока.

— Не глупи! Нужно обойти их!

Мати не обратил внимания на его слова, проталкиваясь дальше сквозь колючки. Одна из них впилась в его хвост.

— Выбирайся оттуда немедленно! — приказал Пангур. — Я пока еще твой вожак, и я требую, чтобы ты вернулся!

Мати застыл. Каждое его движение заставляло колючую массу шевелиться и шелестеть. И даже когда он стоял неподвижно, какая-то кривая колючка на тонкой ветке царапала его нос. Но если он, худощавый подросток, не может пролезть сквозь ежевичные кусты, то как сделают это коты вроде Воробья?

Мати неохотно попятился, растрепав шерстку.

— Что за безумие на тебя нашло, юноша? — проворчал Пангур.

Остальные столпились за его спиной, внимательно прислушиваясь.

— Я не хотел обходить это, — смущенно произнес Мати.

— Почему?

Мати посмотрел мимо Пангура, в сторону реки, но кусты ежевики закрывали все.

«Там что-то есть, — думал Мати, — что-то, что движется в небе, приближается. Кто знает, что это такое? Может, оно безобидно и бояться нечего. Но я чувствую холод, когда вижу это… Как быстро оно нас догонит? И куда нам идти, если не на восток? Мы не можем перебраться через реку, и нам не пролезть сквозь ежевику. Путь назад отрезан…»