Читать книгу "Ангелы мщения. Женщины-снайперы Великой Отечественной - Любовь Виноградова"

В первые дни переправляли с большими потерями, под огнем, по нескольку тысяч человек к поселку Эльтиген южнее Керчи. Подкреплений этому десанту прислать не смогли: через два дня разыгрался шторм, а когда он закончился, немцы блокировали подступы к Эльтигену с моря. Основной десант высадили 3 ноября в Керчи. «Как там наши морячки?» — волновались девушки из полка ночных бомбардировщиков о сражающихся в одиночку на Эльтигене, который вскоре окрестили Огненной Землей, ребятах из морской пехоты. Летчицы подружились с морскими пехотинцами в октябре, пока часть «морячков» стояла рядом с их аэродромом в Пересыпи[125].

Для девушек, летавших бомбить немцев на противоположном берегу Керченского пролива, тот берег был рядом — за час летали туда и обратно. Зато как далек он был для десантников! Целыми днями они сколачивали плоты, смолили лодки и тренировались, бросаясь в одежде и с оружием в ледяную воду. Когда из-за непогоды девушки не могли летать (а таких дней осенью в Крыму много), «морячков» приглашали погреться и обсушиться в теплом доме. Аня Бондарева не на шутку влюбилась — то ли во всех морских пехотинцев сразу, то ли в кого-то одного. Да и остальным девушкам смелые ребята нравились. Когда как-то с утра командир полка Бершанская объявила полку, что переправившихся на Эльтиген морских пехотинцев они будут поддерживать с воздуха, девушки были рады[126].

«Противник расширяет плацдарм под Керчью», — упоминал 6 ноября дневник боевых действий 5-го армейского корпуса вермахта[127]. В числе переправившихся в тот день частей был и стрелковый полк с приданным ему женским взводом снайперов. На катере они плыли бесконечно долго, четыре часа или пять, и очень страшно. Вокруг посудины, на которой было около пятидесяти человек, рвались снаряды, обстрел не прекращался[128]. Из 570-го стрелкового полка, к которому были прикреплены снайперы, многие не достигли противоположного берега, утонув на подбитых немецкой артиллерией судах, кто-то добирался вплавь.

Сразу после высадки ранило Алю Моисеенко, и она осталась на берегу ждать эвакуации — обратно, еще раз через страшный пролив[129]. Остальным приказали построиться в цепь и наступать[130]. Шли бои за рабочий поселок Колонка. На следующий день утром пришлось снова отступить к берегу: немцы привели свежие силы[131]. Говорили, что у них воюет много крымских татар[132].

Поселки Колонка и Аджимушкай удалось взять 14 ноября «после упорных боев»[133], но дальше советские войска продвинулись лишь в апреле. Силы иссякли, расширить захваченный плацдарм не удалось. Войска на Керченском полуострове перешли к обороне. Как напишут потом историки, советское командование неправильно оценило обстановку и силы противника и результат достигнут не был, несмотря на огромные потери[134]. Среди погибших в этом неудачном наступлении была еще одна девушка из Кропоткина, снайпер Таня Костырина, погибшая в боях за Аджимушкай 22 ноября. Ни Катя Передера, ни Женя не знали ее ни по Кропоткину, ни по снайперским курсам: Таня убежала в Краснодар с подругами еще до прихода немцев в 1942 году, неизвестно в каком качестве попала на фронт и окончила фронтовые снайперские курсы. Была дважды ранена и оба раза возвращалась в свою часть[135]. В 1944 году Тане посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, на ее могиле в поселке Аджимушкай пионеры из года в год сажали красные маки.

Мать Кати Передеры, которая выросла в глубоко верующей семье, молилась за дочерей Катю и Нину, чтоб пришли с войны живые. Вокруг получали похоронки соседи и сослуживцы. После войны вся страна услышит о кубанской матери Епистинии Степановой, которая отдала Родине всех, девятерых, своих сыновей — Александра, Николая, Василия, Филиппа, Федора, Ивана, Илью, Павла и Александра-младшего. Старший погиб в Гражданскую войну, семеро — в Великую Отечественную, а еще один, последний, вернувшись с войны инвалидом, умер от ран[136].

После перехода к обороне полк с приданным ему взводом снайперов сняли с передовой и отвели на отдых в Аджимушкайские каменоломни — когда отдых закончился и началась боевая работа, жили все равно в этих катакомбах. Бои над Керчью продолжала авиация, и днем и ночью. Ночные бомбардировщики девушки-снайперы окрестили «маринкины»[137]: они отлично знали, что как раз здесь работает созданный легендарной Мариной Расковой женский бомбардировочный полк. «Маринкины» в ноябре действительно много летали и в Керчь, и в Эльтиген. 1 декабря 1943 года дневник боевых действий 5-го армейского корпуса вермахта отмечал: «На земле более-менее спокойно. В воздухе сильные бои. Особенно в Эльтигене, Камыш-Буруне. Самолеты сбрасывают грузы десантникам»[138].

На это задание — сбрасывать десантникам, отрезанным на Эльтигене, боеприпасы и продовольствие — взяли только «стариков» — опытных летчиков и штурманов: сбрасывать грузы приходилось с совсем малой высоты — менее пятидесяти метров. Комиссар Рачкевич выступила перед построившимся полком, объяснив ситуацию на Эльтигене и спросив, кто вызовется добровольцем на задание. Но ни объяснять ситуацию, ни приглашать добровольцев не было нужды: ведь на Эльтигене, отрезанные и от основного десанта в Керчи, и от моря, гибли их «морячки»[139].

Ольга Голубева все время вспоминала слова немолодого лейтенанта, которого все звали Андреич: «Дожить бы до Нового года… И чтобы с елкой!» И ей так хотелось, чтобы эти ребята выжили и отметили вместе с ними Новый год, и чтобы с елкой. Привезли мешки — каждый защищен дубовыми досками и железными поясами. Какие же это вообще-то мешки?