Читать книгу "Не буди дьявола - Джон Вердон"

Эти тезисы повторялись на разные лады еще на девятнадцати страницах, то академически сухо, то пророчески страстно. В качестве рационального довода приводились обширные сведения о распределении доходов, призванные наглядно продемонстрировать несправедливость американской экономической системы вкупе с анализом современных тенденций, согласно которому США все больше походили на страны третьего мира с их экономикой крайностей: на вершине пирамиды – прослойка несусветно богатых, внизу растет слой бедных, а средний класс исчезает.

Автор декларации заключал:

Корень этой вопиющей, все возрастающей несправедливости – алчность власть имущих и владычество алчных. Тем более, что этот подлый и ненасытный класс контролирует СМИ – главный инструмент общественного влияния – и контролирует почти всецело. Каналы общения (которые в свободном обществе должны содействовать изменениям) присвоили, возглавили и заразили своим влиянием гигантские корпорации и отдельные миллиардеры, движимые смертельно опасной алчностью. Вот сколь отчаянно наше положение, вот почему неизбежен наш выбор и на чем основаны наша решимость и наши действия.

Внизу стояла подпись: “Добрый Пастырь”.

На отдельном листке, скрепкой прикрепленном к последней странице, автор указал точное время и место двух уже совершенных убийств.

Поскольку эти факты еще не были к тому времени освещены в новостях, они подтверждали, что автор документа и есть убийца. В постскриптуме сообщалось, что полные копии документа посланы одновременно в целый ряд национальных и местных СМИ.

Гурни перечитал декларацию. Полчаса спустя, откладывая папку, он уже понимал, почему дело Доброго Пастыря обрело в криминологии эталонный статус и в качестве образцового “убийства ради общественной миссии” затмило дело Унабомбера.

Декларация была куда яснее и однозначнее, чем манифест Унабомбера. Логическая связь между заявленной проблемой и ее решением – убийством – прослеживалась куда четче, чем в деле Теда Казинского: когда тот рассылал свои посылки с бомбами, непонятно, насколько важен для него был выбор жертвы.

Добрый Пастырь емко изложил свою концепцию уже в первых двух пунктах декларации: “1. Если корень всех зол – любовь к деньгам, именуемая алчностью, то величайшее благо – алчность искоренить. 2. Поскольку алчность существует не как самостоятельное явление, а в душе человека, то искоренить ее можно только вместе с этим человеком”.

Что может быть яснее?

И понятно, почему эти убийства так всем запомнились. В них было много захватывающего и театрального: простой мотив, ограниченное время действия, напряженность сюжета, пробирающий до костей ужас, эпатирующий вызов, брошенный богатству и власти, понятный список жертв, моментами – леденящие кровь столкновения. Про такое слагают легенды. В памяти людей эти убийства обрели свое законное место. Даже два законных места. Те, кого испугало нападение на богатых, увидели в Добром Пастыре революционера-террориста, подрывающего основы величайшей в истории страны. Для тех же, кто богатых презирал, он оказался героем-идеалистом, эдаким Робин Гудом, борцом с величайшей несправедливостью этого несправедливого мира.

Понятно, почему впоследствии это дело стало излюбленным примером преподавателей психологии и криминологии. Профессора охотно о нем вспоминали, когда хотели поговорить об определенном типе убийцы, ведь тут – редчайшая удача для гуманитарных наук – выводы были однозначны. Студенты же с удовольствием их слушали: эта незатейливая история увлекала своим ужасом. Даже тот факт, что убийца скрылся в ночи, был ученым на руку: нераскрытое дело оставалось актуальным и заманчиво щекотало нервы.

Гурни отложил папку, размышляя о неизбывной притягательности этой истории. Он испытывал смешанные чувства.

– Что-то не так?

Он поднял глаза. Мадлен смотрела на него с другого конца кухни, отложив спицы.

Он покачал головой.

– Наверно дурью маюсь, как обычно.

Мадлен не отводила взгляда. Он знал, что этот ответ ее не устраивает.

– Весь проект Ким – про дело Доброго Пастыря.

Мадлен нахмурилась.

– Его ж заездили до смерти. Когда происходили эти убийства, по телевизору только о них и говорили.

– У Ким свой подход. Тогда всех интересовал манифест, думали, как бы найти убийцу, строили гипотезы о его прошлом и воспитании, о том, где он прячется, обсуждали насилие в Америке, недостатки законов об обороте оружия, бла-бла-бла. А Ким все это не волнует. Ей важен тот урон, который понесли родственники убитых – то, как изменилась их жизнь.

Мадлен слушала с интересом, потом вновь нахмурилась.

– Так что не так?

– Да сам не пойму. Может, дело во мне. Говорю же, что-то я не в настроении.

Глава 7

Капитан Ахав

Следующее утро выдалось хмурым и холодным, как часто бывает весной в Катскилльских горах, и за стеклом французских дверей падали редкие снежинки.

В 8:00 позвонила Ким Коразон: план изменился. Вчера предполагалось, что они утром встретятся в Тёрнуэле с Джими Брюстером, а потом поедут на Ашокан на ланч с Руди Гетцем; теперь же утренняя встреча отменялась, а днем они ехали к Ларри Стерну в Стоун-Ридж, к югу от Ашоканского водохранилища, минутах в двадцати езды. Ланч с Гетцем был в силе.

– Для изменений есть особые причины? – спросил Гурни.

– Вроде того. Когда я составляла план, я еще не знала, что вы поедете со мной. Ларри куда несговорчивей, чем Джими, я подумала, лучше бы вы пошли на встречу с ним. Джими левых взглядов и очень активен. Он-то не откажется участвовать – ему дай только возможность поругать общество потребления. А с Ларри все непросто. Он, похоже, разочаровался во всех СМИ – из-за того, какую нездоровую шумиху они устроили много лет назад после смерти его подруги.

– Но ты понимаешь, что я не буду помогать тебе с раскруткой проекта?

– Конечно же, нет! Все что мне нужно – чтобы вы послушали, посмотрели, высказали свое мнение. В общем, я за вами заеду не в восемь тридцать, а в одиннадцать тридцать. Хорошо?

– Хорошо, – ответил Гурни без особого энтузиазма.

Никаких возражений у него, в сущности, не было, но мелькнуло чувство, что что-то идет не так.

Засовывая телефон в карман, он вдруг вспомнил, что Джек Хардвик ему не перезвонил. Он набрал номер.

Уже после первого гудка ему ответил скрипучий голос:

– Терпение, Гурни, терпение. Я как раз собирался позвонить.

– Привет, Джек.

– Эй ты, спец, рука у меня только зажила. Хочешь, чтоб меня снова подстрелили?

Он имел в виду то, что произошло полгода назад: развязку дела Перри. Одна из трех пуль, ранивших Гурни, прошила его бок и попала Хардвику в руку.

– Привет, Джек.