Читать книгу "Прости меня, если сможешь - Яна Ясная"

Взгляд друга сделался тяжелым.

— Ничего! — повторил я погромче и поубедительней. — На самом деле я не за этим пришел, но попытаться стоило.

Том продемонстрировал мне кулак. Раньше в таких случаях он отвесил бы мне ментальный подзатыльник, и я отдал дань дружескому такту. Мы были ровесниками и знали друг друга чуть ли не с пеленок. Даже родились в один месяц, и даже почти в один день — Томас опередил меня на какие-то сутки, но очевидно эти сутки были какими-то невероятно значимыми в астральном плане, потому что иногда создавалось ощущение, что приятель старше меня на пару лет, а иногда — на десяток. Он всегда знал, как надо и всегда знал как лучше. Я, бывало, шутил, что, если бы мир прислушивался к его мнению, мы бы давно уже жили в Утопии.

Впрочем, Том и впрямь поначалу решительно пробивал себе дорогу к мировому господству, выбрав политическую карьеру. Вот только теперь гробил ее непопулярными программами.

— Так зачем ты пришел?

— Соскучился! Ладно, ладно, — я прекратил ерничать и вернул фото Камиллы на место. — Хотел задать пару вопросов. У мисс Миллс осталась какая-то семья?

— Насколько мне известно — нет. И родители, и брат погибли. Дядя и кузен были казнены. О более дальних мне ничего не известно. Даже если они и есть, семья не особенно поддерживала контакт.

— А их дом? — Конфискован, как и все ценное имущество. — А не ценное? — К чему ты клонишь? — Том заинтересованно приподнялся, разглядывая меня со странным выражением лица. — Ну… одежда, фото, книги, прочая дребедень? Личные вещи, мелочи, не имеющие ценности?

— Одежда вполне возможно передана в центры помощи малоимущим. Книги — в библиотеки. Остальное… если честно, понятия не имею, это не входит в мою компетенцию.

— А узнать можешь? — Попробую. Зачем тебе? — Не мне, — я мотнул головой. — Она спрашивала?

Я чуть помолчал. Нет, она не спрашивала. Ее просто доставили на порог моего дома, как посылку, с одиноким чемоданом в руках, набитым казенной ерундой. Нате, пользуйтесь. Я знал, что суть программы Тома заключалась не в том, чтобы унизить темных, поставив их в услужение, а в том, чтобы хотя бы так перемешать нас обратно. Начать стирать эту жирную черту, проведенную между черным и белым. Я знал, что он тщательно выбирает надзирателей для своих подопечных. Я знал, почему он выбрал меня. Я еще поэтому я не хотел становиться тем, кто даст свободу Лизе Миллс. Я не хочу вмешиваться в политику. Не хочу, чтобы мое имя полоскали заголовки а-ля «Герой войны отпустил на свободу одну из тех, кто искалечил его жизнь».

Если она действительно не заслужила своей участи, то она легко получит свободу в другом месте. А пока пусть чуть выдохнет и почувствует себя обратно человеком. — Да, спрашивала, — ответил я, открыто и честно глядя товарищу в глаза. — Ладно, выясню. — Том тоже помолчал, а потом посмотрел на меня, как психотерапевт на пациента — ласково-ласково. — Ну, как вы там? Я пожал плечами. — Все будет зависеть от того, как она готовит. Сожжет ужин — больше на меня со своей программой не рассчитывай! — Мэтт! Ты ей это озвучить, я надеюсь, не додумался?

— Ой да расслабься, твоя «безобидная девочка» сегодня ночью всех привидений в доме распугала. Воинственная особа со статуэткой наперевес. Можешь за нее не переживать.

На лице друга отразилась тяжелые душевные терзания и размышления на тему «а хочу ли я знать?», глас разума вмешался, и подсказал ему правильно — нет, не хочет. Поэтому Том нахмурился, как всегда, когда пытался казаться взрослее и серьезнее, и произнес:

— Вообще хорошо, что ты зашел. До меня тут неприятные сведения донесли. В общем, правительство программу, вроде как, по-прежнему поддерживает, и мне в принципе удается склонять некоторых деятелей на свою сторону. Но вот в прессе и среди жителей всякое творится. Кто-то продолжает раздувать бучу, недовольство, что темные разгуливают на свободе. Мы, конечно, бросаем все силы на пропаганду, но результаты пока… так себе.

Только этого мне еще не хватало. Я вздохнул, и Том мой вздох расценил правильно, тут же набычившись: — Слушай, ты и так дома сидишь целыми днями, ерундой страдаешь, а тут хоть с пользой.

Да, дружеского такта лучшего друга хватило ненадолго. Впрочем, на него я не обижался. Он и Камилла были единственными, кому я мог подобное простить. Том посопел, не дождался моей реакции — ни гнева, ни раскаяния и заверений, что я исправлюсь — и предпринял еще один шаг в известном направлении: — Ты к работе возвращаться не собираешься? Я заломил бровь, выражая полное недоумение. — Мэтт, не делай идиотскую рожу. Магия нужна тебе только для трети твоих обязанностей. Все остальное… — Нет, спасибо, — я осклабился. — Мне понравилось, как ты выразился, страдать ерундой. Я скинул ноги с кресла, вставляя их обратно в ботинки. — Ладно, возвращаю тебя твоим нудным посетителям и отправляюсь надзирать за своей милашкой-темной. Завидуй. — Она, кстати, правда милашка, — покладисто согласился Том. — Я Камилле это передам. — Ага, да, — угроза не произвела никакого эффекта. — Я, кстати, вчера Беллу видел. Она спрашивала, как ты.

Я дернул плечом и ничего на это не сказал.

На пороге дома меня встречала ласка. Верткое серое тельце, глаза-бусинки, она наблюдала за моим приближением с таким выражением, на мелкой мордочке, которому ужасно не хватало цветастого передника и упертых в бока рук — «Шастають тут всякие! А потом мыши пропадают!». Я цокнул на родовой символ языком, и зверь стремительно исчез под сломанным крыльцом.

«Надо бы плотника вызвать», — подумалось мне, но я тут же махнул на эту мысль рукой. Ну его!

И я старательно гнал от себя мысли о том, что будь при мне моя сила, я бы сделал из этой развалины конфетку за пару недель. С моими-то знаниями и связями… Дверь была не заперта. — Лиза? — крикнул я в пыльную пустоту старого дома, и ответом мне была тишина.

Но прежде, чем я успел всерьез озадачиться, а не воспользовалась ли темная моим щедрым предложением сбежать, как откуда-то сверху донесся глухой шум, сопровождаемый грохотом, чиханием и злыми шагами. «Дома», — успокоился я и отправился на кухню, обед я сегодня как-то прогулял и есть хотелось зверски.

Едой там не пахло. Впрочем, и для ужина еще было рано, подгоняемый запугиваниями Тома, я вернулся быстрее, чем рассчитывал. Вытащив завернутый в тряпицу вчерашний хлеб, я отрезал себе здоровенный ломоть, водрузил на него кусок копченого окорока и вгрызся в это безобразие блаженно прикрыв глаза. Из нирваны меня выдернул приближающийся звук шагов. Лиза возникла в дверях, и я чуть не подавился — всклокоченная, в пыли и паутине, с грязным пятном на щеке и порванным подолом. Завершал образ — надменный взгляд, говорящий: «Я прекрасно знаю, как выгляжу, но попробуй только хоть слово сказать!».

Прости, Лиза, слишком велико искушение. Я пропихнул кусок в горло и произнес:

— Хорошо, что сегодня нет проверки, а то ей богу, меня бы оштрафовали за насилие над темными личностями. Душа моя, я, конечно, не великий специалист по уборке, но, по-моему, для этого гигиеничнее будет использовать тряпки.