Читать книгу "Скажи, что будешь помнить - Кэти Макгэрри"

– Год назад я совершил ошибку. Ошибку, которая создала угрозу другим людям.

Слова вертятся вокруг преступления, но обходят ключевые детали: магазин, пистолет и украденные деньги.

– Я ступил на дурную дорожку, которая вела к другим, еще большим ошибкам. Ошибкам, которые нельзя, невозможно простить.

Да, я делал ошибки. Я шел по кривой дорожке. Живя у мамы, я сам стал как она. Слишком много думал о себе, воображал, что я близок к богу, хотя голова плыла в тумане. И вот что случается с теми, кто взлетает слишком высоко: они сгорают.

– После ареста я признался, что нарушил закон, и мне дали второй шанс.

Поднимаю голову, отыскиваю глазами Эксла, который стоит сзади, обнимая одной рукой Холидей. Сестра как будто сияет от гордости. Вообще-то, я не тот человек, которым стоит гордиться, но хочу им стать. Хочу быть братом, которого она заслуживает.

– Благодарю губернатора Монро за то, что выбрал меня для этой программы. Участвуя в ней, я узнал, как поверить в себя. Понял, кто я есть и кем был. Осознал, что способен на большее, чем мог себе представить.

Негромкие аплодисменты, и вперед выступает Синтия.

– Пожалуйста, несколько вопросов.

Рук поднимается не две, а больше, и Синтия указывает на какого-то мужчину. Он представляется репортером из Луисвилла.

– Вы можете рассказать, чему именно научились в походе? Что узнали о себе?

Я узнал, что могу быть один, хотя раньше терпеть не мог одиночества. Узнал, что голоса в голове, насмехавшиеся надо мной, когда я бывал нетрезв, не так плохи, как я думал. Что иногда к ним стоит прислушаться. Как в том случае, когда я помог Элль. Поступил достойно.

– Я научился выживать. Научился разводить костер, когда есть только прутики да кремень. Если кому-то понадобится огонь после апокалипсиса, обращайтесь ко мне.

Смех в зале. Бросаю взгляд на Синтию. Она одобрительно кивает. Остался один вопрос, и можно сваливать к чертям со сцены.

– Еще вопрос?

Снова взметаются руки, и, прежде чем Синтия успевает кивнуть, какой-то парень, стоящий рядом с камерой, кричит:

– В каком преступлении вас обвинили?

– Не отвечай, – шепчет Синтия и кивает его соседу.

– Пожалуйста, Чарльз, ваш вопрос.

– Это важно, – не унимается первый. – Откуда нам знать, может, его привлекли за переход улицы в неустановленном месте. Обещаниям губернатора хочется верить, и, может быть, программа действительно хороша, но кто докажет, что ее результаты не будут сфальсифицированы?

Я бросаю взгляд на Эксла и вижу, как напрягается его лицо. Мы оба чувствуем: вот она, волна цунами, уже грохочущая вдалеке, готовящаяся подняться и обрушиться на берег, чтобы уничтожить в том числе и меня.

– Что ты совершил? – снова кричит незнакомец.

Синтия поворачивается ко мне, и на ее лице вопрос. И что? Отвечу ли я и тем самым спасу губернаторскую программу?

Чистый лист. Второй шанс. Досье под замком. Какая чушь.

Эллисон

Это катастрофа. Как крушение поезда. Все смотрят, и надо что-то делать, но никто даже с места не трогается. Синтия хочет, чтобы он ответил на вопрос. Также ясно, что Дрикс отвечать не хочет. И я понимаю почему.

– Какая разница, что он сделал? – шепчу я с надеждой, что папа услышит, но между нами три человека.

Мама шикает на меня, а Шон, начальник папиного предвыборного штаба, посылает мне сердитый взгляд – заказным отправлением. Друг к другу мы питаем взаимное недоверие. Шон считает, что мне надлежит быть немой и хорошо выглядеть, но Дрикс помог мне, и молчать неправильно.

– Мам? – При звуке моего голоса у нее дергается голова. Говоря на сцене без напечатанного текста или телесуфлера, я совершаю нечто ужасное, равнозначное укусу новорожденного младенца. – Он не должен отвечать на этот вопрос.

– Поговорим об этом позже, – приглушенно бросает она.

Лидия, папина пресс-секретарша, подходит к микрофону с тем уверенным видом, принять который может лишь она одна. Лидия – умная и красивая афроамериканка, не раз говорившая мне, что мнение о человеке составляют еще до того, как он открывает рот, – по тому, как он входит в комнату.

В справедливости этих слов я убеждаюсь каждый раз, когда вижу ее. Одним своим появлением она внушает к себе уважение, и люди готовы дать его ей. Я завидую Лидии.

– Мистер О’Брайен, прошу вас подождать своей очереди и задать вопрос, когда вам предложат это сделать.

Я не раз видела Лидию за работой и знаю, что улыбка, отпущенная ею мистеру О’Брайену, репортеру-неудачнику, давно ненавидящему моего отца, рекомендует ему заткнуться. В задних рядах покашливают и посмеиваются, и Лидия объясняет, что Дриксу еще только семнадцать и что по закону информация о правонарушениях несовершеннолетних разглашению не подлежит.

Все правильно, все так и есть, и она говорит то, что и я хотела бы сказать, но на лицах слушателей другое. Они хотят знать, что натворил Дрикс, чтобы судить его самим. Прошлое не отпускает Дрикса, и это несправедливо, особенно сейчас, когда мой отец пытается создать для него будущее. Особенно сейчас, когда я знаю, что программа работает.

Лидия заканчивает, и тут мистер О’Брайен снова подает голос, перебивая ее на полуслове.

– Я видел их сегодня вместе, мистера Пирса и дочку губернатора.

Лидия замирает, и вся аудитория конференц-центра замирает тоже.

– Я к тому веду, – продолжает репортер, – что эта программа больше двух лет была главным приоритетом губернатора. На нее тратится немало денег налогоплательщиков, а между тем мы не знаем, как она работает. И вот первое свидетельство: я встречаю участника программы с дочерью губернатора на ярмарке. Может, этот парень ее дружок, которого губернатор попросил прочитать речь, чтобы мы все были довольны и счастливы. Если мистер Пирс не желает рассказать нам о своем подлинном прошлом, чтобы мы, пресса, удостоверили это и сами решили, насколько далеко он зашел, то откуда же нам знать, что программа дает нужный результат?

Синтия шепчет что-то Дриксу, и он едва заметно качает головой. Она просит его признаться. Он не хочет и не обязан это делать. А я начинаю злиться на себя за то, что подвела его после того, как он помог мне.

– Это правда, Элль? Ты была с ним на ярмарке? – шепотом спрашивает мама и одаряет таким взглядом, что мне хочется исчезнуть. Шон придвигается поближе, и отец смотрит на меня так, словно я каким-то образом предала его.

– Он спас меня. – Я качаю головой – получилось слишком драматично. – Дрикс помог мне. Меня преследовали какие-то ребята, и он вступился и помог.

– А что случилось с Эндрю? – продолжает допрос мама.

Переминаюсь с ноги на ногу:

– Я сбежала от него.