Читать книгу "Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов"

Вражды между ними не было, но не было и дружбы. Работодатель ничего не рассказывал, однако Марек уверился, что они познакомились давно, еще до Китая, и знакомство вышло очень непростым. Здесь же, в Шанхае, между странным японцем и брутальным янки действовал негласный и неписаный пакт о ненападении. До поры до времени. Тот, кого Марек узнал — и кого убил первой пулей, — запомнился ему именно из-за О'Хары. Видел их вдвоем пару раз. Для Шанхая — более чем достаточно.

— …Вот этот! Удачно встретились. Поучим мальчонку жизни?

— Не здесь. Глушим — и в авто.

Марек Шадов встал. Китаец и два американца, птицы невеликие, у мистера О'Хары на посылках. Таким драки (войны!) и положено начинать. А вот четвертый… Четвертая…

В последнее время, так уж получилось, именно Марек Шадов стал правой рукой мистера Мото. В армии О'Хары тоже произошли перемены. Прежние его помощники куда-то исчезли, и всем стала заправлять…

— Пусть на колени станет. Тогда, может, и отпустим.

ОНА!

Марек видел ЕЕ всего пару раз и то издали. Запомнил, но не больше. Его лет или чуть старше, светлые волосы, прекрасно пошитое платье, колье на высокой шее. А тут… Считай, в трех шагах…

Вдохнул, выдохнул, хотел глаза протереть… Но вовремя вспомнил, что он — на войне, мистер О'Хара послал свою армию в бой. Двое — с боков, третий, китаец, чуть сзади. ОНА — впереди.

На колени, значит?

— Мы не на равных, — улыбнулся. — Мало вас чего-то. Несите пулемет, тогда и беседовать станем. А то обижу кого ненароком.

Страха не было. Страх остался под темной речной водой, утонул в мертвых остекленевших зрачках. Мир стал огромным прозрачным кристаллом, а он, Марек Шадов, — маленьким злым черным мячом.

И — плевать на все!

Кроме НЕЕ.

Удержался на краю, ударил не рукой — взглядом, прямо ЕЙ в глаза.

Мир-кристалл дрогнул. Как и ЕЕ губы.

* * *

— Мне не нужен пулемет, Марек Шадов. Твой хозяин слишком много возомнил о себе, но для начала мы проучим сопляка, который чистит ему ботинки. А еще у нас есть пара вопросов по поводу твоей последней поездки. Если ответы нам понравятся — твое счастье.

— А у меня есть пара ответов, которые могут очень не понравиться. Для каждого из вас — кроме тебя.

— Почему для меня исключение?

— Я тебя люблю.

* * *

Кристалл исчез, растворился в густом папиросном дыму. Мир вновь стал самим собой — обычным, обыденным, плоским. Ресторан, столики, испуганные лица официантов, нож в руке китайца, ЕЕ странное лицо.

Все как и должно быть. Только Марек Шадов понял, что совершенно счастлив.

Теперь ему было все равно. И когда двое с боков подошли к столику, он врезал пустой бутылкой по ножке стула, превращая бесполезную скляницу в «марсельскую розу». И когда ниоткуда — из папиросного дыма — возник сам мистер О'Хара, парней отогнал, ЕЕ обнял — властно, по-хозяйски, на него же поглядел, как смотрят на пустой стол.

— Расскажешь ему! — бросил уходя.

«Ему» — мистеру Мото.

— Обычаи парижских апашей, — скажет на следующий день работодатель. — Последнее предупреждение перед началом войны. Вы вели себя правильно, Марек.

А потом помянет и ЕЕ.

— О'Хара никогда не умел разбираться в людях. Она — его самая большая ошибка.

Но это будет потом, после того, как Марек отдаст официанту уже ненужную «розу», посмотрит ЕЙ вслед — и услышит первые такты «Титаник-вальса».

5

— Голуби, мадам! — Бесцветные глаза-пуговички моргнули.

— Почему они вогкуют, мадам? Почему змеи… Да, змеи, самые холодные тваги на земле, пегеплетаются дгуг с дгугом?[43]

Женщина сдержала усмешку и даже сделала вид, что внимательно слушает. Старость… В чем можно упрекнуть человека, перешагнувшего вековую черту?

— Пе-ге-пле-та-ю-тся, да! Почему мошки… Маленькие-маленькие мошки пголетают сотни километгов, чтобы найти себе пагу? И гыбки, с плавничками и хвостиками. Гыбки!..

Старичка, маленького, ушастого и абсолютно лысого, знал уже весь «Гранд-отель». Привезенный по какой-то надобности из своего захолустья в Париж, он регулярно сбегал от сиделок, находил жертву — и говорил о любви. Лично ее почтенный ветеран поймал прямо в огромном холле, в двух шагах от стойки регистрации.

— Почему гаспускаются цветы, мадам? — Беззубый рот плямкнул. — Гозочки! Тюльпанчики! Настугции, мадам! Хгизантемы!.. О, мадам! Газве вам не пгиходилось чувствовать симптомы божественной стгасти?..

Старичок был безумен от пяток до кончиков ушей, но вовсе не глуп. При побегах из запертого номера проявлял немалую изобретательность, теперь же, посреди своей пылкой речи, внимательно следил за собеседницей, словно чего-то ожидая. Ее ли он видел сейчас? От нее ли ждал ответа?

— Стгасть! Теплота в ладонях, стганная тяжесть во всем теле, огонь на губах, вызванный не жаждой. О нет, мадам! Но тем, что в тысячи газ сильнее, непгеодолимее жажды!

В Париже она бывала регулярно и чаще всего останавливалась именно здесь, в огромном шестиэтажном здании на Рю Скриб, как раз напротив Парижской оперы. Очень удобно — центр, всего три минуты неспешного хода до Вандомской площади, а главное — людское море, в котором можно в случае необходимости легко исчезнуть — подобно рыбке с плавничками и хвостиком. Или встретиться — совершенно случайно, как с этим жаждущим любви дедушкой.

— Любовь, любовь, мадам! О, знаете ли вы, что такое любовь?

Старичок ждал ответа, напряженно, не отводя взгляда. Надо было идти, нужный человек уже появился — как раз возле регистрационной стойки…

— Думаю, что знаю, мсье.

Подслеповатые пуговички вспыхнули, внезапно обретя цвет — ярко-карий, словно обычное стекло обратилось в драгоценный турмалин. Женщина улыбнулась:

— Я шла убивать, а мне посмотрели в глаза и объяснились в любви. И мир стал немного другим.

Погладила старичка по тощему пиджачному плечу, поправила лацкан с розеткой Почетного легиона…

* * *

Женщина в длинном светлом платье от Мадленн Вионне. Колье на высокой шее, прическа под Бэт Дэвис, белая сумочка с большой красной розой, белые перчатки, на безымянном пальце левой руки — кольцо-саркофаг. Мужчина — невысокий крепыш лет тридцати в костюме из магазина готового платья. Старые ботинки, короткая стрижка, невыразительное лицо. На правой кисти — глубокая царапина, небрежно смазанная йодом.

Странные встречи случаются в «Гранд-отеле».

— Мадам Веспер, как я понимаю?