Читать книгу "Превышение полномочий - Иван Погонин"

Кунцевич отрицательно помотал головой.

– У! Не знаешь, а говоришь. Статья девятьсот девяносто Уложения: «Кто в своем доме или ином каком-либо месте устроит или дозволит устроить род заведения для запрещенных игр, тот за сие подвергается: в первый раз денежному взысканию не свыше трех тысяч рублей». Три тысячи рублей maximum! Эти деньги Диксон за месяц обратно вернет. Это если его осудят. Только осудят ли? Он официально в этой квартире – никто, нанимает ее совсем другой человек, сапожник-пьяница. Так что оправдают его присяжные. Да какие присяжные, прокурор вряд ли обвинительный акт составлять будет.

– Тогда зачем ему с нами откровенничать?

– А затем, чтобы перерыва в работе притона не было. У него каждый день – на вес золота. Знаешь, какие деньги он там зарабатывает? Дунька, вон, до сих пор сокрушается, что Вильгельм Морисович ее бросил. В конце концов, ты что, не хочешь убийство трех человек раскрыть?

Поколебавшись секунду, Кунцевич сказал:

– Я согласен. Как действовать будем? Я так понимаю, что Вощинину мы об этом ничего не скажем?

– Естественно, не скажем. Впятером справимся – ты, я, Тоша, участковый агент Петровский, ну и Алексеева привлечем. Ему сейчас денежки ох как нужны. Говорят, неделю назад он в одном трактире птичек из трехрублевок делал и по зале пускал.

Притон располагался на Шестой линии Васильевского острова во втором этаже трехэтажного доходного дома. Быков надел свой лучший костюм, одолжил у знакомого купца пальто последней моды и попытался туда сунуться без рекомендаций. Но дальше порога его не пустили – открывший дверь угрюмый детина вежливо попросил его покинуть дом. Когда Митя отошел от парадного, то сразу обнаружил, что за ним началась слежка. Еле оторвался. Поэтому решили действовать другим способом. Кунцевич и Тоша по очереди три вечера подряд дежурили на чердаке противоположного дома и вычислили одного из постоянных посетителей клуба.

Глава 11

У губернского секретаря Липницкого полгода назад скончалась тетушка, завещавшая любимому племяннику старый, но крепкий дом в Новгороде Великом. Липницкий тут же дом продал и начал потихоньку спускать тетушкино наследство. Он забросил службу, стал постоянным гостем различных увеселительных заведений, и скоро в некоторых из них его уже называли не иначе, как по имени-отчеству. Как-то кривая завела его в клуб на Ваське. После этого скорость, с которой таяло тетушкино наследство, возросла в разы. После Нового 1890 года у Липницкого от наследства ничего, кроме любви к вину, картам и женщинам, не осталось. Последнюю неделю играл на заемные средства. И вот – удача. Первый раз за месяц он возвращался из клуба с выигрышем, да с каким! Один купец, недавний член их компании, проиграл ему не только три катеньки, но и прекрасный портсигар с инкрустацией. Печалило только одно – на дне портсигара красовалась гравировка «Моте, на память о чудесных днях. К.».

«Завтра схожу к граверу, спрошу, можно ли убрать эту пошлую надпись, и если будет можно, то сразу же закажу что-нибудь эдакое – стану при дамах доставать, они прочтут и начнут мною восхищаться. Только что написать?..»

Грезы губернского секретаря были грубо прерваны двумя типами явно неинтеллигентной наружности, преградившими ему дорогу.

– Слышь, барин, закурить не найдется?

«Надо было брать извозчика», – подумал Липницкий, а вслух сказал:

– Простите, господа, я некурящий.

– Некурящий, говоришь? А может, ты просто жадный? Может, тебе просто жалко папироской угостить рабочего человека?

– И вовсе мне не жалко, были бы папиросы, непременно угостил бы, но, к сожалению, не имею. «И зачем я через проходные дворы поперся?»

– А если поищем да найдем?

«И не убегу я от них – один за спину зашел, а у этого кулачищи-то! Господи, за что ж мне такое наказание? Только чуть-чуть подфартило – и на тебе!»

– Господа, оставьте в покое человека.

Все трое обернулись на голос. Из подворотни вышел невысокий плотный господин.

– А это еще хто таков? – прищурился один из громил. – Шел бы ты, мил человек, отседа подобру-поздорову, а то ведь и у тебя можем папиросок поискать. – В руках у громилы блеснул нож.

– Раз вы слов хороших не понимаете, то буду говорить по-плохому. – Прохожий проворно выхватил из кармана внушительный револьвер. – Господа, имею честь представить – «Смит-Вессон», калибр – четверть вершка, шесть патронов, на вас хватит с лихвой. Стреляю я хорошо.

– Ходу! – крикнул один из налетчиков, и оба они с завидной быстротой скрылись в подворотнях.

Спасенный, преодолевая предательскую дрожь в коленях, подошел к спасителю:

– Я даже не знаю, как вас благодарить. Я ваш должник навеки! Разрешите представиться: губернский секретарь Липницкий Лавр Иванович, служу по почтово-телеграфному ведомству.

– Попов Леонид Константинович, купец второй гильдии.

– Очень, очень приятно! Леонид Константинович, прошу, нет, я решительно требую, мое спасение надобно отметить! Предлагаю в ресторацию. Естественно, я угощаю.

– Ну, против угощенья возражать у нас не принято.

– Тут рядом, на девятой линии, есть прекрасное место, «Белый медведь» называется. Кормят вкусно. – Липницкий хотел добавить, что и недорого, но вовремя прикусил язык. – Буквально два шага.

– В «медведя» так в «медведя», – сказал новый знакомый, делая ударение на последнем слоге.

После первых двух шкаликов водки случайные знакомые стали друзьями, а после еще двух – практически братьями. Лавр Иванович рассказал Леониду Константиновичу всю свою биографию, узнал, что Попов живет и торгует в Ярославле, в столице по коммерческим делам, в городе ни с кем не знаком, а потому скучает и очень не прочь покутить.

Говорили о вине, лошадях, в которых, если честно, Лавр был ни в зуб ногой, оружии, женщинах, картах.

– Кстати, а нет ли у вас желания раскинуть банчок? – спросил Липницкий.

– Отчего же-с, с удовольствием.

– Отлично! Давайте завтра встретимся часиков в восемь, скажем, в начале Большого проспекта, я вам покажу одно замечательное место, где можно в очень неплохих условиях и в очень хорошем обществе перекинуться в картишки.

– Давайте.

– Прекрасно. За это выпьем. – Лавр Иванович посмотрел на пустой графин: – Человек!

– Стать членом клуба удалось безо всякого труда. – Петровский развалился на стуле и пускал в потолок кольца сигарного дыма. – Липницкий меня отрекомендовал, затем какой-то Иван Иванович порасспрашивал о Ярославле. Хорошо, что я представился жителем родного города, мы даже нашли общих знакомых. Экзамен я выдержал успешно и тотчас же был допущен за зеленый стол. Игроков много, до трех десятков. Играют не на миллионы, но и не на мелочь. Выпивку и закуску подают по «дононовским» ценам, я думаю, что это тоже весомая статья дохода. Карты мне кажутся контрабандными, хотя не уверен, я в них не большой специалист. А взять с собой не решился, вдруг обыскивать бы стали на выходе. Помещение большое, комнат, наверное, из девяти-десяти. Входные двери дубовые, двойные, изнутри запираются на засов, как изба деревенская. У дверей всегда стоит лакей. В одной комнате – камин, он топится, я думаю, в том числе и на тот случай, если что-то сжечь срочно надо. Я стал уборную искать и зашел на кухню, черный ход с такими же крепкими дверями, тоже запирается на засов, и к нему тоже приставлен человек. И человека этого я узнал! Помните, в прошлом ноябре господин градоначальник посчитал, что мы плохо беглых ловим, и поручил полицмейстерам экзамен всей полиции устроить?