Читать книгу "Удивительные истории о веществах самых разных. Тайны тех, что составляют землю, воду, воздух... и поэзию - Петр Образцов"

Дабы прельстить лицом любовных суеверов,Какое множество вы знаете манеровИ коль искусны вы убор переменять,Чтоб в каждой день себе приятность нову дать.Но было б ваше все старанье без успеху,Наряды ваши бы достойны были смеху,Когда б вы в зеркале не видели себя:Вы вдвое пригожи, Стекло употребя.Когда блестят на вас горящие алмазы,Двойной кипит в нас жар сугубыя заразы!Но больше красоты и больше в них цены,Когда круг них Стеклом цветки наведены:Вы кажетесь нам в них приятною весною,В цветах наряженной, усыпанных росою.

Еще одна область применения стекла – в оптике, прежде всего для очков.

По долговременном теченьи наших днейТупеет зрение ослабленных очей.Померкшее того не представляет чувство,Что кажет в тонкостях натура и искусство.Велика сердцу скорбь лишиться чтенья книг,Скучнее вечной тьмы, тяжелее вериг!Тогда противен день, веселие – досада!Одно лишь нам Стекло в сей бедности отрада.Оно способствием искусныя рукиПодать нам зрение умеет чрез очки!

Но что очки! Ломоносов отмечает и незаменимость стекла в астрономии:

Оттоле землю все считали посреде.Астроном весь свой век в бесплодном был трудеЗапутан циклами, пока восстал Коперник,Презритель зависти и варварству соперник;В средине всех Планет он солнце положил,Сугубое земли движение открыл:Однем круг центра путь вседневный совершает,Другим круг солнца год теченьем составляет.Он циклы истинной Системой разтерзалИ правду точностью явлений доказал.Потом Гугении, Кеплеры и Невтоны,Преломленных лучей в Стекле познав законы,Разумной подлинно уверили весь свет,Коперник что учил, сомнения в том нет.

Кстати, Гугений, открывший кольца Сатурна, более известен как великий Христиан Гюйгенс. И, как бы предвосхищая написанные Заболоцким почти 200 лет спустя стихи «Сквозь волшебный прибор Левенгука», наш автор восторгается стеклом еще и за то, что оно помогает открыть другой мир, недоступный нашему взгляду:

Хоть острым взором нас природа одарила,Но близок онаго конец имеет сила:Кроме, что в далеке не кажет нам вещейИ собранных трубой он требует лучей,Коль многих тварей он еще не досягает,Которых малой рост пред нами сокрывает!Но в нынешних веках нам Микроскоп открыл,Что Бог в невидимых животных сотворил!Коль тонки члены их, составы, сердце, жилыИ нервы, что хранят в себе животны силы!Не меньше, нежели в пучине тяжкий Кит,Нас малый червь частей сложением дивит.Велик Создатель наш в огромности небесной!Велик в строении червей, скудели тесной!Стеклом познали мы толики чудеса,Чем Он наполнил Понт, и воздух, и леса.

В полном тексте «Письма о пользе стекла» найдутся и рассуждения об открытии Америки, и об электростатических свойствах этого чудесного материала, и многое другое. Завершается оно просьбой к Меценату (то есть Шувалову) замолвить словечко за автора перед императрицей Елизаветой. Ну, что поделать – ведь речь не только о произведении искусства, но и о заявке на финансирование.

Да, мы совсем забыли напомнить читателю, что такое стекло с научной, с химической точки зрения. Исправляем ошибку. Стекло – это смешанные соли кремниевой кислоты. Существуют три вида стекол – их состав записывают как количество оксида в молекуле:

Содово-известковое стекло (1Na2O: 1CaO: 6SiO2).

Калийно-известковое стекло (1K2O: 1CaO: 6SiO2).

Калийно-свинцовое стекло (1K2O: 1PbO: 6SiO2).

Калийно-свинцовое стекло (или «хрусталь») получается заменой окиси кальция окисью свинца. Оно довольно мягкое и плавкое, довольно тяжелое и отличается сильным блеском и высоким показателем преломления, разлагая световые лучи на все цвета радуги и вызывая игру света.

И еще. Предполагая, что читатель несколько утомился, читая благородные, но все же непростые для понимания стихи Ломоносова, приведем все‐таки и стихи Заболоцкого тоже (1948):

Сквозь волшебный прибор ЛевенгукаНа поверхности капли водыОбнаружила наша наукаУдивительной жизни следы.

Государство смертей и рождений,Нескончаемой цепи звено, —В этом мире чудесных творенийСколь ничтожно и мелко оно!

Но для бездн, где летят метеоры,Ни большого, ни малого нет,И равно беспредельны просторыДля микробов, людей и планет.

В результате их общих усилийЗажигается пламя Плеяд,И кометы летят легкокрылей,И быстрее созвездья летят.

И в углу невысокой вселенной,Под стеклом кабинетной трубы,Тот же самый поток неизменныйДвижет тайная воля судьбы.

Там я звездное чую дыханье,Слышу речь органических массИ стремительный шум созиданья,Столь знакомый любому из нас.

Формула любви с мнимым членом, или Из городских легенд о любви (феромоны)

Феромоны – это летучие химические вещества, выделяемые животными и растениями, чтобы тем или иным образом воздействовать на поведение или даже развитие особей того же биологического вида. Скажем, пчелиная матка способна генерировать феромон, подавляющий половое развитие других самок в улье; в результате бедняжки на всю жизнь лишаются радостей любви, поскольку вырастают бесполыми рабочими пчелами. Феромонные метки, оставляемые муравьями, помогают им вернуться домой или, напротив, указывают их собратьям путь к добыче. В быту, однако, под именем феромонов стали известны и обросли всевозможными легендами главным образом так называемые эпагоны, или половые аттрактанты насекомых.

Речь о привлечении самца (или самки) с целью продолжения рода, для чего природа придумала химический язык. Выделяя эти самые феромоны, чешуекрылое сообщает возможному партнеру о желательности познакомиться поближе. Поразительна чувствительность рецепторов партнера – некоторые бабочки улавливают феромоны в концентрации 1 (одна!) молекула в кубическом метре. Первоначально ученые даже не могли объяснить, как самец – а у бабочек привлекающей стороной является самка – может эту молекулу отыскать. Загадка (якобы) уже решена – самец просто очень быстро и много летает, буквально сканируя, обшаривая крылышками окружающее пространство.

Здесь, кстати, между авторами возникли коренные разногласия. Легенда про одну молекулу в кубическом метре, несомненно, существует. Один из нас (П. О.), однако, держит ее за научный факт, а второй (Б. К.) – за бессовестную утку. Ну, унюхал шмель эту одну молекулу, летая по кубическому метру воздуха со скоростью Супермена, – и что? Солить ему ее, что ли? Откуда он узнает, где находится испустившая эту молекулу самка? Вероятно, это преувеличение в духе желтой журналистики. Несколько миллионов или миллиардов молекул (что совсем немного), за счет градиента концентрации, действительно могут указать верное направление, но одна – как‐то не получается…