Читать книгу "На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович"

Нельзя сказать, что переправлявшиеся части Красной армии пассивно ожидали, когда их расстреляют засевшие на левом берегу реки стрелки противника. Пока первые штурмовые группы пытались переправиться, со своей стороны их прикрывали готовившиеся к форсированию подразделения. Существенную роль в форсировании реки сыграла артиллерия. Командир 116-го гаубичного полка майор Турбин даже получил досрочное звание полковника и звание Героя Советского Союза за то, что своими гаубицами обеспечивал огневой заслон атакующих войск. Начальник артиллерии 222-го полка старший лейтенант Добряков лично командовал четырьмя расчетами противотанковых пушек, установленных прямо на берегу реки и ведущих по финнам огонь прямой наводкой. Проблема была в другом. На момент начала операции огневые точки финнов, включая два злополучных ДОТа на изгибе Тайпалеен-йоки у устья ручья Мустаоя, разведаны не были. Поэтому стрельба советской артиллерии была, мягко говоря, гораздо менее эффективной, чем аналогичный огонь орудий финнов.

Тем не менее вопреки неприятельскому сопротивлению задача была выполнена, Тайпалеен-йоки форсирована и понтонная переправа наведена. Через день, скрупулезно подсчитывая оставшееся невредимым имущество, писарь 1-го отдельного саперного батальона запишет: «Из сорока лодок, имевшихся на двух переправах, отобрано пригодных пять, остальные оказались разбитыми»[17].

Дальнейшей целью советских войск стала проблема закрепления на захваченном плацдарме, а их противнику соответственно задача этот плацдарм ликвидировать. Несмотря на темное время суток, вся местность вокруг переправы была освещена — отступивший противник поджег крестьянские сараи. Трещащий огонь деревянных строений озарял передвигающихся короткими перебежками группы красноармейцев 19-го полка с винтовками наперевес, пытающихся пробиться к темному лесу в полукилометре от берега реки, чтобы выйти из-под зоны обстрела шрапнельных снарядов. Ни у советских, ни у финских солдат в этот момент не было четкого представления, где и как может нанести удар враг, поэтому участвовавшие в первом бою у Тайпале ветераны обеих сторон в первую очередь вспоминают ту суматоху, которая овладела ими.

В штабе финской 10-й пехотной дивизии тревожные вести об удачном прорыве русских вызвали страх потерять всю линию обороны. Неизвестно, всерьез ли Кауппила считал, что положение еще можно восстановить, или это была попытка показать вышестоящим начальникам, что оборона не сидит сложа руки, но в тот же день в 18.00 на передовую для противодействия противнику были направлены два батальона 30-го пехотного полка. Контратака первого батальона началась в пять утра на следующий день, 7 декабря. Второй батальон безнадежно опоздал, и его атака была предпринята вообще в час дня.

Обе контратаки оказались на редкость неудачными. Во-первых, распыленные силы финнов не соответствовали той группировке, которую успел сконцентрировать на полуострове 19-й стрелковый полк РККА. Во вторых, боевое охранение полка не спало, и финнам не удалось применить фактор внезапности.

Резервист из 3-й роты 30-го полка Лаури Котилайнен так вспоминал свой первый бой у деревни Кирвесмяки: «Мы начали продвигаться, но по нам был открыт яростный огонь. Наша атака с фланга захлебнулась, а мы надеялись, что оттуда нас поддержат огнем. Осветительные ракеты чертовски слепили глаза. Когда мы достигли кричащих на финском языке фигур, прапорщик Тойвонен послал разведку выяснить обстановку. По радиостанции донеслось на финском: „Здесь наши“. Мы продолжили подход к позициям противника. Наша рота должна была ударить с правого фланга, сконцентрировавшись на самом его краю. Расположенная посередине вторая рота наткнулась на сопротивление и существенно замедлила свое продвижение. Мы продолжали двигаться вперед. Направление атаки сместилось, и к нашей досаде, сообщения об окружающей нас ситуации мы не получили. Внезапно с края леса по нам был открыт огонь. Мы приникли к земле и стали пытаться отвечать на выстрелы. Край леса затих, но теперь яростный огонь открылся с расположенного справа поля. Мы изменили направление атаки и попытались окружить стреляющих. Это было безнадежно. Противник появился со всех сторон, и мы сами чуть не оказались в окружении. Поле было усеяно вражескими ячейками. Мы услышали приказ отходить из зоны обстрела. Это было мудрое решение, так как атаковать окопавшихся солдат без гранат было бы безумием.

Заметив наш отход, противник стал контратаковать. Унтер-офицер Маннинен и я остались прикрывать отходящих, и хотя мы стреляли по массе солдат противника, задержать их все-таки не смогли. Противник накопил в Коуккуниеми такие силы, что весь наш батальон надо было бросать против его пехоты и танков»[18].

Таким образом, продвинувшись от основной оборонительной линии на километр по направлению к южной оконечности Коуккуниеми, финские группы наткнулись на яростное сопротивление советских солдат и были вынуждены отступить. Красноармейцы заняли все уцелевшие и полуразрушенные постройки, превратив их в огневые точки. В результате этой контратаки финны потеряли около тридцати человек убитыми и сорока ранеными, что для первого дня боевых действий в этом районе для них оказалось не просто ощутимо, но вообще явилось серьезным потрясением. Кроме того, наиболее неприятной вещью для обороняющихся стало то, что большая часть погибших остались на территории, занятой противником, что делало невозможным ни точно подсчитать потери, ни отпеть и отправить тела в последний путь на родину. Через несколько часов после первой стычки в бой был направлен прибывший с опозданием второй батальон 30-го полка, который тоже откатился назад с потерями.

Оперативная обстановка показывала, что преодоление водной преграды частями советской армии стало свершившимся фактом, который изменить финны не смогут уже никогда. В связи с этим командиры 30-го и 28-го пехотных полков получили указание прекратить попытки выбить русских с плацдарма, выровнять линию фронта и отправить часть своих подразделений в резерв. По сути дела, «выровнять линию фронта» для них означало просто занять подготовленные предвоенные опорные позиции и ждать удара с юга, не пытаясь контратаковать на плоской и поросшей редколесьем земле Коуккуниеми. С этого момента основная конфигурация фронтовой передовой на Тайпале совпала с оборонительной полосой финнов. Позиционная война на Тайпале стала реальностью. Но угроза прорыва оставалась все равно, и к фронту был переправлен еще один пехотный полк — 23-й, из 8-й пехотной дивизии.

Из сутолоки и неразберихи первого масштабного соприкосновения противоборствующих сторон в штабе комкора Грендаля стали вырисовываться первые наброски оборонительной линии противника. Она перерезала выступ Коуккуниеми у основания, и переправа через реку совсем не означала ее прорыв. По-прежнему Мерецков и Яковлев считали, что во всей обороне финнов важную роль играет «крепость» — «Улицкий шанец», о котором имелись сведения в советских источниках. Ни тот, ни другой, ни остальные командиры Красной армии в глаза не видели этой крепости, строя свои предположения исключительно из-за деятельности финской батареи «Каарнайоки», чьи снаряды прилетали примерно с того направления.