Читать книгу "Проклятие обреченных - Наталия Кочелаева"

– Это так дело! – обрадовался отец. – Вот спасибочки! А то я все в кирзачах, аж ноги преют…

Вадим покосился на тещу недоверчиво, но вдруг постиг причину такого ее доброхотства. Награждать поношенным платьем бедных родственников, а также крепостных и прочую дворню – это же вполне в ее стиле! Ба-арыня! Внезапно он ощутил такой прилив классовой ненависти к Римме, что даже виски сжало, но скоро прошло.

– Ну уж, и вы к нам пожалуйте в свой черед, – объявил отец. – В Акатовке-то у нас весной одна грязища по самые эти самые, а вот летом благода-ать! Выйдешь, бывало, на берег – итить твою печенку, красота-то какая!

Они курили у самого подъезда, будто переступив какую-то незримую границу, и вдруг откуда ни возьмись – Анна с Сережкой.

– Папа, ты куда уходишь? – с удивлением спросил мальчик, рассматривая незнакомца.

– Это вот и есть, значит, Серега, – обрадовался Борис Иванович и потрепал внука по плечу. – Я б его и на улице узнал. Ишь, глазищи! Наши глаза, акатовские… Ну, давай, внучек, бывай здоров, расти большой, не будь лапшой. Я еще приеду, закорешимся с тобой… На рыбалку-то ходил когда-нибудь? Приеду… И ты ко мне, смотри, приезжай.

Все вместе проводили Бориса Ивановича и вместе вернулись домой. Вечер был тихий, только звонко падала капель. «Огород скоро копать», – невольно подумал вдруг Вадим, и тряхнул головой, и сам рассмеялся.

– Ты что? – спросила Анна. Она сегодня была в хорошем расположении духа и особенно красива в новом светло-сером пальто.

– Идем домой. Приятно идти домой.

– А это кто был? – осторожно спросил Сережа. Он помалкивал все это время, будто что-то обдумывая.

– Это твой дедушка.

– Так ведь дедушка же умер…

Вадим Борисович даже споткнулся. Вот черт – неужели он когда-то соврал семье, что его отец скончался, и сам забыл об этом? Но сообразил – Сережа имеет в виду единственного до нынешнего дня знакомого ему дедушку, покойного батюшку Риммы Сергеевны, в честь которого и назвали мальчика. Он видел множество фотографий – начиная с тех, где Сергей Гордеев изображен в виде наголо бритого бутуза в косоворотке, и заканчивая изображениями представительного мужчины с медалями на молодецки выпяченной груди.

– Нет. Умер мамин дедушка. А это приезжал мой папа, понимаешь?

Сережа совершенно по-взрослому покосился на отца.

– Он приехал потому, что соскучился?

– Да.

– А еще приедет?

– Не знаю. Наверное. Или мы к нему приедем. Ты хотел бы поехать летом в деревню?

– Мне кажется, мы не поедем, – по-взрослому вздохнул мальчик.

Придя домой, Сережа обнаружил на кухонном столе бумажный кулек с карамельками.

– А это откуда? – поинтересовался он, рассматривая конфеты – зеленые и розовые подушечки.

– Это твой дедушка тебе гостинец принес, – усмехнулся Вадим Борисович. – Да тебе, брат, такие карамельки в диковинку… А я в детстве только их и знал.

Он унес кулек и спрятал его в свой письменный стол. А потом, пока женщины возились на кухне, а сын смотрел по телевизору старые выпуски «Ну, погоди!», Вадим закрылся в кабинете, достал из пакета подушечку и сунул в рот. Покалывают язык крупицы сахара, липкая сладость, запах черносмородинового экстракта…

Припомнилось вдруг: мать собирает на стол немудрящий ужин, а отец возвращается, припозднившись, и уж по тому, как старательно он разувается, умащивает грязные сапоги в уголке, как откашливается, и по тому, какие устало-неприязненные взгляды бросает на него мать, Вадик понимает – батя выпимши. Батя не спешит идти к столу, он подмигивает сыну, шарит в кармане ватника и достает горсть разноцветных конфет-подушечек. Кое-где на них поналипли хлебные и табачные крошки, но вкус-то от этого всяко хуже не стал!

– Купил в сельпе, – шепчет батя, дыша сыну в лицо самогонкой и луком. – Тш-ш-ш, мамке не говори!

Но мать все сама видит, и на ее круглом, румяном лице появляется тень улыбки. Она мучительно нежно, сама удивляясь этой нежности, любит своего младшего сына, «поскребыша» своего, и то, что муж, пусть даже непутевый и вечно пьяненький, не забыл про него, купил ему конфет на гривенник, согревает ей душу.

Вадим Борисович жует конфету и даже не чувствует, что по его лицу текут слезы. Внезапно он вспоминает, что отдал отцу деньги, предназначенные на именинный подарок жене. У него заведено дарить Анне драгоценности, она ждет, а свободных денег уже не осталось. Делать нечего, она получит брошь с камеей – старинную, драгоценную, теткину. И когда глаза жены сверкнули как алмазы, когда она горячо обняла его за шею, не отводя взгляда от подарка, Акатов ощутил даже что-то вроде благодарности отцу. Впрочем, он скоро о нем позабыл.

Глава 5

В доме после визита деревенского родственника остался витать запах крепкого табака. Проходя коридором, Римма чувствовала этот запах, и у нее вздрагивали тонкие ноздри, вздрагивало и что-то в душе. Много, много воспоминаний разбудил этот мужественный запах… Алексей тоже курил дешевые сигареты без фильтра и, бывало, говорил роптавшей жене:

– Не может же у меня совсем не быть недостатков!

И теперь, много лет спустя после развода с мужем, Римма лучше всего помнила не лицо его, не голос, а его руки – очень большие, очень белые, с выпуклыми ногтями пальцы вкручивают сигаретку в янтарный мундштук. Алексей был талантливым хирургом, внимательным мужем, трепетным отцом, а если и находились у него недостатки, так ведь Римма сама его выбрала!

Она все себе выбирала сама, она была хозяйкой своей судьбы, этому учил ее обожаемый отец, и она прочно усвоила науку. Решила поступить в медицинский институт и поступила, хотя и не с первого раза. Требовали ее амбиции красного диплома – получила и красный диплом. Талант у нее был, да ведь на одном таланте далеко не уедешь, тут знания нужны, зубрежка! И после института захотела попасть на практику не куда-нибудь, а в НИИ кардиологии, и попала, пусть тут и не без папиной помощи обошлось! А там попался ей на глаза Алексей Лазарев, такой красивый, веселый, преуспевающий… И женатый.

«Немного женат», – шутил он в курилке, оттопыривая палец с толстым, щегольским обручальным кольцом. Римма не курила, не выносила запаха дыма, но таскалась в курилку как зачарованная. Краем глаза следила из ординаторской, как он пройдет по коридору, и слышала за спиной смешки коллег. Влюбилась практиканточка-то, ну да ведь не она первая, не она и последняя! Но вскоре смешки утихли. Тут уж не до смеху – практикантка с хирургом развели прямо на рабочем месте вполне определенный романчик, невзирая на женатое состояние хирурга! Кого бы другого в таких обстоятельствах за ушко да на солнышко, а только Лазарева поди-ка тронь! У него заступников много, им весь НИИ держится! Такого обидишь – вмиг переманят в столицу! Поэтому на отношения Лазарева и Риммочки коллектив дружно закрывал глаза. Но эти двое не остановились на достигнутом, практикантка (теперь уже полноправная сотрудница НИИ) пошла дальше и развела-таки Алексея с женой, вот уж этого никто не ожидал!