Читать книгу "Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905—1917 - Ричард Пайпс"

В конце сентября по центральной России прокатилась новая волна забастовок. Экономические по замыслу, стачки были скоро политизированы благодаря усилиям «Союза союзов» и радикальных студентов, действовавших по его указаниям.

Забастовки, вылившиеся во всеобщую стачку в середине октября, начались 17 сентября с выступления московских печатников. Разногласия, носившие поначалу весьма миролюбивый характер, сводились исключительно к вопросу о заработной плате, но вскоре студенты придали им политическую окраску. Произошли стычки забастовщиков с полицией и казаками. В забастовку протеста включились и другие рабочие. 3 октября началась забастовка солидарности петербургских печатников100. И до образования 13 октября Петербургского Совета университеты играли роль координационных центров забастовочного движения, потому что представляли собой единственные учреждения в России, где можно было проводить политические собрания без вмешательства полиции101. Тысячи людей стекались на политические сходки в учебные аудитории. С.Н.Трубецкой, ректор Московского университета, воспротивился превращению учебного заведения в арену политической борьбы и 22 сентября отдал распоряжение о закрытии университета. (Это было его последним деянием в жизни — неделю спустя он внезапно скончался, а его похороны в Москве послужили поводом для грандиозной политической демонстрации.) Но Петербургский университет и Петербургский технологический институт не были закрыты, и это давало им возможность играть ключевую роль в событиях, приведших к всеобщей стачке.

Рабочие беспорядки в Москве и Петербурге приняли всероссийский размах, когда к ним присоединились рабочие-путейцы. Выше уже отмечалось, что Всероссийский союз железнодорожных служащих и рабочих, входящий в «Союз союзов», уже с лета 1905 года рассматривал возможность всеобщей политической стачки. Выступления железнодорожников начались с мелкого инцидента. В конце сентября руководство созвало конференцию с участием представителей железнодорожников для обсуждения вопросов, связанных с пенсионным правом. 4–5 октября распространились ложные слухи о том, что рабочие, участвовавшие в работе этой конференции, арестованы. Союз железнодорожников воспользовался этим поводом для осуществления своих планов. 6 октября стала Московская дорога, изолировав город. Стачка перекинулась на другие города и вскоре охватила работников связи, фабричных рабочих и конторских служащих. Всякий раз «Союз союзов» и его ответвления давали ясно понять, что забастовщики выдвигают политические требования, призывая к созыву Учредительного собрания, избираемого по так называемой «четыреххвостке» (т. е. на основе всеобщего, прямого, тайного и равного голосования). Отчасти стихийное, отчасти организованное движение неотвратимо шло к полному и повсеместному прекращению работы. 8 октября «Союз союзов» призвал своих членов поддержать путейцев и создать стачечные комитеты по всей стране. Итак, всероссийская стачка разворачивалась[13].

* * *

6 октября, когда движение стало набирать силу, Витте попросил аудиенцию у царя, и три дня спустя был принят. Витте, прежде старавшийся говорить государю то, что тот хотел услышать, был на сей раз резко прямолинеен. Он заявил, что у царя остаются только две возможности: назначить военного диктатора или пойти на крупные политические уступки. Обоснование разумности последнего варианта было изложено в записке, тут же поданной[14]. Царь почти наверняка сообщил супруге о случившемся, ибо Витте попросили на следующий день, 10 октября, вернуться в Петергоф и изложить свои аргументы в ее присутствии. Во время этой встречи императрица не проронила ни слова.

Анализируя записку Витте, можно увидеть, что он был знаком с программой «Союза освобождения» и, в частности, с публикациями Струве, его главного теоретика. Он предлагал принять платформу, которую Струве отстаивал на страницах «Освобождения», органа «Союза»: лозунг «свобода» должен стать лозунгом правительственной деятельности. Другого выхода для спасения государства нет[15]. Ситуация была критической. Страна радикализировалась, и массы, утратив доверие к правительству, могли обрушиться на самые основы государства:

«Ход исторического прогресса неудержим. Идея гражданской свободы восторжествует если не путем реформы, то путем революции. Но в последнем случае она возродится из пепла ниспровергнутого тысячелетнего прошлого. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, все сметет, все повергнет в прах. Какою выйдет Россия из беспримерного испытания, — ум отказывается себе представить; ужасы русского бунта могут превзойти все то, что было в истории. Возможное чужестранное вмешательство разорвет страну на части. Попытки осуществить идеалы теоретического социализма, — они будут неудачны, но они будут несомненно, — разрушат семью, выражение религиозного культа, собственность, все основы права»102.

Чтобы предотвратить такую катастрофу, Витте предлагал удовлетворить требования либералов и тем самым отделить последних от революционеров. Разорвав объединенный фронт оппозиции, можно будет умиротворить либералов и изолировать радикалов. Единственное реальное направление действия для правительства — которое следует принять безотлагательно, не теряя ни минуты, — это «смело и открыто стать во главе освободительного движения». Правительству надлежит признать конституционный принцип и демократизировать ограниченный избирательный закон, предусмотренный для совещательной Думы. Следует признать министров, избранных Думой и ответственных перед ней или по крайней мере пользующихся ее доверием. Ни конституция, ни парламент, уверял Витте, не ослабят власти царя, а, скорее, укрепят ее. Далее Витте предлагал, в качестве меры по усмирению социальных волнений, улучшить положение рабочих, крестьян и национальных меньшинств, а также гарантировать свободу слова, печати и собраний.