Читать книгу "Порт святых - Уильям Сьюард Берроуз"

Прошло какое-то время, в клубе появился человек и выбрал меня подавать мячи доя гольфа. Он был не такой старый, лет тридцать, с бледно-серыми глазами… толстый, но я заметил под жиром мускулы и почувствовал, что он хочет от меня чего-то особенного, когда мы ушли с поля. Сначала он сказал мне, что я не должен вот так шляться по Мехико, что мне нужно жить в Америке, потому что я американец, и он может это устроить, но сначала я должен сделать то, что он хочет, чтобы «быть готовым к битве», как он выразился. Потом сказал, что «свободный мир» борется за выживание, и я могу помочь. Был какой-то человек, который, как они считали, сотрудничает с коммуняками, и они хотели его сцапать. Я уже встречал этого человека, он купил мне бутерброд и апельсиновый сок… и теперь мне нужно было сделать так, чтобы этот человек что-то начал со мной, ну понятно что, и тут-то они его и поймают, вот и все, — после этого я смогу поехать в Америку, жить в приличной семье и ходить в школу, ну и что я на это скажу? Я ответил, что родился в Мексике и не хочу в Америку, здесь мои родители, я должен зарабатывать и помогать им. Тут он схватил меня за руки, и я заметил, что у него тупорылый пистолет 38-го калибра в кобуре подмышкой.

— Ну-ка смотри мне в глаза, когда со мной говоришь, и кончай врать. Я все про тебя знаю. Твой отец наркоман, мать — пьянчужка, а ты уже целый год торгуешь жопой в Аламеде[35]…

Я сказал, что мексиканцы не позволят ему забрать меня в Америку Он вытащил листок бумаги, подержал в руках, и я увидел, что это мое мексиканское свидетельство о рождении. Он разорвал его, посмотрел на меня, и его лицо почернело и гадко скривилось. Я смотрел мимо него, на горящие кусты вдоль дороги.

— Слушай ты, пидарюга, хочешь вернуться в исправительную школу? Хочешь, чтоб тебя выебли гуртом, и твоя жопа треснула? А? Хочешь, я подпишу судебную повестку, и тебя посадят в федеральную колонию в Техасе, ты даже перднуть не успеешь…

Я сказал, что сделаю все, что он хочет, и он показал мне место у пруда.

— Вот здесь, где твой дружок трахал тебя в жопу. После такого снимка твоих предков лишат родительских прав…

Я уже знал, что нужно делать, но решил для виду с ним поспорить, чтобы он ничего не заподозрил — он был такой, умел читать чужие мысли — так что я спросил, могу ли я остаться в Мексике, если сделаю все, что он просит, и он ответил, да, если я так хочу, но я знал, что он врет, или, если я останусь, он захочет, чтобы я снова выполнял такие задания для него, но я сделал вид, что поверил. Все было назначено на послезавтра, пятницу.

Когда я вернулся в сарайчик, где мы переодевались, там был только Джонни, и я рассказал ему что случилось, и какой у меня план. Мы пошли на стоянку, и Джонни отвинтил крышку бензобака у машины того мужика, теперь она едва держалась, и могла слететь на первом ухабе. Мы не сомневались, что нас заподозрят, так что мы спрятались у дядюшки Матэ на севере Мексики в маленьком городке, окруженном опиумными плантациями. Если кто спросит, нас тут нет. Мы прочитали об этом в газетах на следующий день, но все прошло не так, как мы ожидали, потому что кто-то нас опередил, приделал к бензобаку бомбу, разработанную в самом ЦРУ. Так что они, разумеется, заподозрили профессионалов или агентов врага в своих рядах.

Чтобы время скоротать

Брэд и Грэг работали над чем-то страшно секретным по космической программе, их вызвали и выгнали взашей. Это было жутко нечестно — они так хорошо трудились, и все оттого, что какой-то мудак из уголовного розыска принялся чего-то вынюхивать в Танжере, где они проводили отпуск. Случилось это три месяца назад, и теперь они работают на частную организацию. Занимаются созданием нового человека из срезов ткани. Клиника у них современная, доноры поступают по тайным каналам.

Первые двое прикатили на роликовых коньках в одних только синих плавках. Грэг и Брэд чуть в обморок не упали, когда их увидели. Один — худой смуглый парнишка лет шестнадцати, слегка прыщавый, а это бывает дико привлекательно, сами знаете, и Брэд подумал «Да это ж вылитый я!». У другого — монголоидные черты, тело гладкое и крепкое, как тиковое дерево, синие татуировки на жопе, и Грэг подумал «Да это ж вылитый я!».

Так что мы привели этих божественных мальчиков в смотровую и сказали, что возьмем небольшой срез прямой кишки, совсем крошечный и безболезненный, и чем больше они будут радоваться, когда мы будем брать срез, тем больше шансов, что получится… Тут все по науке — сперва надо сделать замеры. Они только кивнули, как ни в чем не бывало скинули плавки, и тут же у них встали хуи, словно они умели это контролировать. Тот, что был помоложе, стоял, жуя жвачку, пока я его измерял. Потом мы отвели их в операционную с магнитофонами, кинокамерами, оргонными колоколами и съемочными площадками.

Декорации этого фильма — заброшенный спортзал, пыль в воздухе, заплесневелый мат. Маленький прыщавый мальчик стоит на четвереньках, другой наготове. Я велел татуированному подождать и вставил режущую трубку. Это пластик с перфорацией в виде крошечных отверстий, внутри вращается электрический нож, — когда сфинктер сжимает трубку, ткань втягивается в дырочки, и нож ее срезает. Трубки бывают разных размеров, на этот раз я беру не толще карандаша — парень очень тугой. Маленький мальчик выплевывает жвачку, и они начинают, совершенно не обращая на нас с Брэдом внимания. Как только татуированный кончает, и у меня готова нарезка, я шлепаю его по заднице и беру срез у другого мальчика, который все еще корчится, тяжело дыша. Мальчики принимают душ в заброшенной раздевалке, и я говорю им, чтобы снова пришли в субботу. Хочу сделать отдельный срез у маленького мальчика в момент, когда он кончит. Возьму трубку точного размера по параметрам его дружка.

В субботу они оба приходят, и его друг смотрит, как мы кладем мальчишку на постель, задираем ноги, пристегиваем их резинками к стене, чтоб не дергался, и накладываем оргонный колокол на его задницу, яйца и член. Он извивается, скаля острые зубки, я вставляю трубку, врубаю вибратор, мальчишка весь трепещет и кончает до подбородка, и тут я говорю Брэду: «Боже мой, вот с этим получится».

Приходят еще много таких же парней — симпатичных, на вид нормальных. У многих есть навыки, которые они хотят передать, и мы делаем срезы у мальчишек, которые демонстрируют свое мастерство: метают ножи, стреляют, парят на планерах, катаются на коньках.

Двое парней-каратистов. Один ебет другого стоя. Кончает с криком «Ки-я!», вдребезги разбивает окно и раскалывает стопку кирпичей.

Два юных грабителя банка в гороховых костюмах и серых фетровых шляпах. Дешевый отель, по постели раскиданы деньги. Они раздеваются, смазываются вазелином и катаются по банкнотам. Потом тянут карту — выбрать, кто кого выебет. Выигрывает туз пик — он ебет своего дружка, стоящего на четвереньках, и тут вваливают легавые, глаза у них чуть не лопаются, когда они видят, чем занимаются мальчишки. Все еще слепленные вместе парни хватают два автоматических «вальтера» с глушителями. Волосы встают дыбом, когда они кончают ЧПОК ЧПОК ЧПОК — сперма, ректальная слизь и бездымный порох. Легавые валятся под градом беззвучных пуль.