Читать книгу "Записки психиатра - Лидия Богданович"

Однажды стою в церкви, смотрю на строгий лик святого. Свечи горят перед ним. Куда ни повернешь глаза, он все смотрит. Шла обедня, пели певчие. Вдруг тетка толкнула меня и сказала: «Клади земной поклон. Выносят святые таинства…»

И вдруг страшно, раздирающим душу голосом закричала какая-то женщина. Я прижалась к теткиному платью. «Молчи, молчи, крести, рот… Закрещивай! Это кричит дьявол во чреве кликуши», – сказала тетка. Воющая женщина упала передо мной и заколотилась о каменный пол церкви. Я видела ее перекошенный рот и пену на посиневших губах. Потом тетка мне объяснила: «Каждый может стать кликушей, если согрешит. Дьявол вселяется в грешное чрево; только он не может вытерпеть, когда выносят дары христовы. Тут ему тошно делается, он воет, кричит и об землю бьется. Видела?» В эту ночь мне не спалось. Я, доктор, была очень пытливая, но боялась тетки и никогда ни о чем ее не спрашивала…

Как-то в праздник крещения тетка велела мне принести из церкви «иорданской воды». И надо же было случиться, что я заигралась с девочками по дороге, потом спохватилась, побежала, но обедня уже отошла, – было поздно. Знала, что тетка меня жестоко накажет. Шла домой, а ноги подкашивались. Готова была сделать, что угодно, только бы не встретиться с теткой. Боялась ее страшно. Плелась, сама не зная, куда иду. Вижу – колонка. Люди воду берут. Тут и придумала: быстро наполнила бутылку водой и побежала к дому. Но не вышла моя хитрость. Тетка меня слишком хорошо знала, чтобы не заметить моего волнения. Помню, у меня дрожали ноги, пропал голос и я осипла. На тринадцатом году я солгала в первый раз.

«Покажи воду», – подозрительно сказала тетка и протянула руку за бутылкой. Я не выдержала, расплакалась и сама все рассказала. Представьте, тетка на этот раз меня не побила. Видно, ради праздника. Она только пронзительно поглядела мне в глаза и сказала:

«Согрешила? В великий святой день согрешила обманом и ложью. Дьявол тебе явится!»

Ночью, холодея от страха, я с головой завернулась в одеяло. «Дьявол тебе явится!» – неотвязно звучало у меня в ушах, и я ждала с ужасом, с напряжением ждала – он явится… И вдруг он появился. Черный, с огненными глазами, он плыл по воздуху ко мне. Я крикнула и забилась в судорогах. Потом долго болела. Приходили какие-то старухи, шептали надо мной, крестили меня, отливали водой. Я горела, металась. Мне было все равно, я знала, что дьявол возьмет меня к себе.

Стала выздоравливать, но была еще слаба. Первый мой выход из дому был в церковь. У меня кружилась голова, все качалось.

«Приложись к образу! – скомандовала тетка. – Сейчас вынесут святые дары. Причастишься».

Поплыл мелодичный знакомый мотив молитвы перед причастием. Сразу вспомнилась кликуша… Слова тетки: «Кто согрешит, в того дьявол вселится» и мой крещенский грех. Знаете, доктор, показалось мне, что именно сейчас обязательно должен кто-то закричать.

«Клади земной поклон, дары выносят», – шепнула тетка.

Рухнув на холодный пол, я неистово закричала. Меня накрыли чем-то черным. Больше ничего не помню. Потом долго не водили в церковь. Старухи говорили: «Порченая… за грехи родителей». А какие грехи у родителей? Мать – мученица, всю жизнь страдала от пьяницы отца, от его побоев. Отец стал пить вскоре после моего рождения оттого, что не хотел идти по купеческой дорожке дяди. Но был он человеком слабым, усилий не делал, да так и погиб в казенке…

Больная замолкла. На ресницах показались одинокие слезинки.

– Что было с вами дальше?

– Я училась… Была способной… красивой. Семнадцати лет вышла замуж – тетка советовала, а я не спорила – у меня не было воли. Муж оказался алкоголиком. Единственный ребенок умер. Потом встретила и полюбила другого – вы его видели – мой теперешний муж.

Бросила того, вышла замуж. Жизнь стала спокойной, хорошей. Жить бы да жить, но припадки с детства продолжаются до сих пор. Измучена… Сил нет…

Теперь после рассказа больной мне, врачу, стало понятной сущность ее болезни. Это был слабый, нервно возбудимый человек, плохо управляющий собой. Эта женщина жила не рассудком, а эмоциями и была в их полной власти. «Сверхсильные» для нее переживания привели ее к такому состоянию, которое врачи понимают как слабость коры мозга. Малейшее раздражение вызывает у нее возбуждение, крик, слезы, припадки. Разумные доводы на нее не действуют. Даже обыкновенные раздражители, ничтожные причины, которые в здоровом человеке не оставляют следа, для такой больной являются «сверхсильными».

Оттого у нее при малейшем волнении и происходили нервные припадки, а также появлялись такие симптомы, как невозможность стоять, ходить, говорить, слышать.

– Ну, а чем объяснить, что я не могу ходить? – спросила жена профессора.

Я постаралась ей разъяснить и она, неглупый человек, очень хорошо меня поняла. Но в силу болезненной привычки еще сопротивлялась.

– От лечения у меня никогда никакого толка не было.

– Вам надо делать усилия. Иначе мышцы ног атрофируются, и вы не сможете совсем ходить.

Я нарочно сгущала краски. Она, видимо, испугалась.

– Что же делать, доктор? Помогите. Все буду выполнять.

– Идите сейчас в палату без посторонней помощи!

– Не смогу!

– Все-таки, попробуйте! Не робейте. Ваши ноги совершенно здоровы.

Больная встала, пошатнулась, снова села в кресло.

– Ничего. Еще несколько усилий и вы справитесь.

– Правда, вы думаете?

– Уверена.

– Еще попробую.

Шатаясь, держась за стены, она дошла до двери, оглянулась на меня со слабой улыбкой, потом облегченно вздохнула и медленно направилась в свою палату.

В данном случае я рассчитывала на главный симптом истерии, а именно на повышенную внушаемость. Расчет оказался правильным.

Я представила себе маленькую, способную, с хорошими задатками девочку, изуродованную бытом, окружением и искренне пожалела эту женщину. Дурная, тяжелая среда привила ей болезнь, и корней этой болезни она теперь не видит. Как много надо делать ей усилий, чтобы обрести здоровье. А ведь это не только возможно, но иначе быть не может.

По моему глубокому убеждению, больную следовало не только лечить, но и перевоспитывать. Эта женщина нуждалась прежде всего в строгом трудовом режиме, к которому была совсем непривычна. Она нуждалась и в выработке умения контролировать свои поступки, а это должно укреплять нервную систему.

Психиатрические больницы в отличие от других лечебных учреждений широко применяют трудовой метод лечения, так называемую трудовую терапию. По мере надобности врач назначает больному ручной или физический труд, часто связанный с пребыванием на свежем воздухе, или различные виды художественных работ, вызывающие у больного радость творчества.

Как часто родственники моих пациентов высказывали мне недовольство тем, что вместе с лечением одновременно «заставляют больных работать». «Больница лечит только лекарствами», – так думают иные. Забывается основа жизни и благополучия – труд. Кому не известно: праздность, безделье ведут человека к пассивному подчинению себя случайным эмоциям, к безволию, к ослаблению «тормозов», к нерешительности.