Читать книгу "Мистерия Марса - Грэм Хэнкок"

Во время Второй мировой войны нацисты проводили активные разработки в области ракетного оружия. Их реактивный снаряд Ѵ-2 был основан на улучшенной технологии Годдарда. Через три года после окончания войны двухступенчатая ракета Ѵ-2 WAC значительно улучшила результат Годдарда и достигла высоты четырех километров [14].

Космическая гонка

Если Вторая мировая война послужила катализатором для развития ракетной науки, то «холодная война» многократно ускорила ее прогресс. Под угрозой всеобщего ядерного уничтожения ученые из американской ракетной программы, первоначально возглавляемые Вернером фон Брауном, вели партизанскую войну интеллекта и конструкторской мысли со своими русскими соперниками под руководством Сергея Королева. По обе стороны от «железного занавеса» огромные средства уходили на совершенствование систем доставки ядерного оружия [15]. 4 октября 1957 года побочное направление этих исследований позволило русским послать на земную орбиту первый в мире искусственный спутник под названием «Спутник-1». Космическая гонка началась.

Следующий триумф тоже принадлежал России, пославшей первого человека в космос. Успешная миссия Юрия Гагарина на корабле «Восток» совершенно затмила усилия американской космической программы, которая была поспешно ускорена в 1958 году в ответ на запуск «Спутника».

В этом году было основано НАСА, Национальное агентство по аэронавтике и космическим исследованиям [16]. Соединенные Штаты также запустили собственный спутник «Эксплорер-1» и вывели его на орбиту с помощью ракеты «Юпитер-С», разработанной в армейской лаборатории реактивного движения в Пасадене, штат Калифорния. Затем пришел триумф Юрия Гагарина в 1961 году. Вскоре после этого президент Джон Ф. Кеннеди пообещал, что к концу десятилетия НАСА запустит человека на Луну.

Обещание Кеннеди было выполнено 20 июля 1969 года, когда Нейл Армстронг сделал «один маленький шаг» из посадочного модуля «Аполлон-11», опустившегося на поверхность Луны. Этот «огромный прыжок для всего человечества» был скачком, совершенным под давлением международного соперничества и военной угрозы. Это был скачок к открытию нового порядка — к видению Земли, парящей в космосе, прекрасной и единой, не разделенной политическими и национальными границами.

Полеты к Марсу

Русские первыми запустили на Марс свой зонд, удачно названный «Марс-1» и стартовавший 1 ноября 1962 года. Считается, что он приблизился к планете на расстояние 195 000 км, но контакт с ним был потерян 21 марта 1963 года, прежде чем он успел отослать на Землю данные наблюдений [17]. Его участь таинственным образом постигла многие следующие миссии.

Первым марсианским зондом НАСА был «Маринер-3», стартовавший 5 ноября 1964 года. Как и его русский предшественник, он потерпел неудачу и вышел из-под контроля на раннем этапе миссии. Очевидно, защитный стеклопластиковый колпак не был отстрелян при выходе из земной атмосферы и зонд не смог остаться на запланированной траектории [18].

Американский успех

Через три недели и два дня, 28 ноября 1964 года, был запущен зонд «Маринер-4». Первый успех сопутствовал американцам, когда аппарат передал 21 фотографию и чрезвычайно важную новую информацию с расстояния 10 000 км от Марса [19]. На фотографиях можно было видеть изрытую кратерами и безжизненную поверхность планеты. Это был первый взгляд человека на Марс с близкого расстояния — взгляд, разбивший многие мифы и мечты [20].

Через два дня после запуска «Маринера-4» русский «Зонд-2» попытался возместить потерю «Марса-1» и тоже потерпел неудачу. В конце весны контакт с ним был потерян.

24 февраля и 27 марта 1969 года агентство НАСА запустило два новых марсианских зонда — «Маринер-6» и «Маринер-7». «Маринер-6» приблизился к Марсу на расстояние 3390 км и сделал 76 фотографий, «Маринер-7» приблизился к планете на 3500 км и послал на Землю 126 фотографий [21].

Запустение

Первые марсианские миссии стали разочарованием для многих исследователей. Преследуемые техническими неудачами и бледно выглядевшие на фоне успешных лунных экспедиций, они не оправдали возложенных на них надежд. На Марсе не было растительности: темные пятна на поверхности планеты оказались «зонами низкого альбедо», где красный слой почвы был сметен, открыв более темные подстилающие породы. Каналы тоже оказались выдумкой. Марс был густо усеян кратерами, очевидно имевшими очень древнее происхождение.

Первый успешный зонд «Маринер-4» выяснил, что марсианская атмосфера состоит не из азота (как предполагали Мур и Джексон), а в основном из углекислого газа, как и большая часть льда в замерзших полярных шапках. Жидкая вода не могла существовать на Марсе, поскольку давление на поверхности оказалось гораздо ниже, чем считалось ранее, — не 85 миллибар, а менее 10 миллибар [22]. Это был поистине кошмарный мир — тусклый и безжизненный, почти лишенный интересных черт. Теории, подобные теориям Лоуэлла, были отвергнуты как фантастические измышления в холодном жестком свете марсианской действительности.

Вот что сказал по этому поводу один из высокопоставленных представителей НАТО:

«Мы получили превосходные фотографии. Они лучше, чем мы могли бы надеяться еще несколько лет назад, но что мы можем видеть на них? Мрачный ландшафт, такой же мертвый, как вымершая птица дронт. Больше там ничего нельзя найти» [23].

Следующее десятилетие показало, что такое представление о Марсе было не менее ошибочным, чем представление Лоуэлла.

Глава 6

Один против миллиона

«Гроза разразилась над нами шесть лет назад.

Когда Марс приблизился к противостоянию, Лавелль с Явы сообщил астрономам по телеграфу о колоссальном взрыве раскаленного газа на планете. Это случилось двенадцатого августа около полуночи; спектроскоп, к помощи которого он тут же прибег, обнаружил массу горящих газов, главным образом водорода, двигавшуюся к Земле с ужасающей быстротой. Этот поток огня перестал быть видимым около четверти первого. Лавелль сравнил его с колоссальной вспышкой пламени, внезапно вырвавшегося из планеты, „как снаряд из орудия“.

Сравнение оказалось очень точным. Однако в газетах на следующий день не появилось никакого сообщения об этом, если не считать небольшой заметки в „Дейли телеграф“, и мир пребывал в неведении о самой серьезной из всех опасностей, когда-либо угрожавших человечеству. Вероятно, и я ничего бы не узнал об извержении, если бы не встретился в Оттершоу с известным астрономом Оджилви. Он был до крайности взволнован сообщением и пригласил меня этой ночью принять участие в наблюдениях за Красной планетой…

Оджилви в эту ночь высказывал разные предположения относительно условий жизни на Марсе и высмеивал бытовавшую вульгарную гипотезу о том, что его обитатели подают нам сигналы. Он полагал, что на планету посыпался целый град метеоритов или что там происходит громадное вулканическое извержение. Он доказывал мне, как маловероятно, чтобы эволюция организмов проходила одинаково на двух, пусть даже и близких, планетах.

— Один шанс против миллиона за то, что Марс обитаем, — сказал он» [1].