Читать книгу "Академия темных властелинов - Надежда Мамаева"

— И все же зачем? Любая случайная девка, с которой провел ночь…

Крыса тоненько засмеялась, обхватив лапами хвост:

— Любая девка… Сдается, наш новый знакомец не из тех мужчин, что привыкли щеголять нагишом где ни попадя, и нам лишь по чистой случайности удалось лицезреть его нательную живопись.

Тут мне вспомнились слова капитана о том, что он пассажиров не берет… Значит, об этом знал и крылатый, раз не ожидал, что за ним могут подсмотреть. Кстати, а почему этот-то раненый тут оказался?

Энжения думала недолго и предположила, что скорее всего капитан был вынужден подчиниться закону Трейгора: оказать помощь агенту при исполнении. Это одно из условий, при котором частному дирижаблю дозволяется летать по просторам империи.

Я заинтересовалась этими самыми условиями и законами в целом, да и самим капитаном, и разговор с раненого соседа перешел на вещи более обыденные. Со слов Энжи выходило, что нелюдей в империи не то чтобы притесняют, но относятся строже. А как иначе? Власть крепка тогда, когда нация едина. А лучше всего народ объединяют две вещи — трагедия и ненависть. Первая — кратковременная, а вот вторая… Но мудрый политик не станет разжигать ее до фанатизма, а будет умело направлять, закручивая гайки.

Так вышло и с капитаном. На первый взгляд, эльфам, как, впрочем, и гномам, и драконам, и оркам, в империи все дороги открыты. Но дополнительные налоги с нелюдей (как же — живут дольше, болеют меньше), возможность только платного обучения (задарма у себя дома в священных рощах обучайтесь! И не важно, что у вас там гражданская война. Имперцам-то какое до этого дело?), отметки о месте пребывания, пошлина на вступление в брак… Вроде права такие же, как и у людей, но это юридическое равноправие эмигрантов напоминало скорлупу протухшего яйца. Пока не коснешься, оно такое же, как и все соседние, но стоит чуть треснуть — от вони в носу еще долго щипать будет.

Лишь чародеи в первую очередь подчинялись своему ковену. Оттого эльф и пошел учиться в магистерию на отделение светлой магии. Залез в долги по самые кончики своих острых ушей, но сумел получить диплом. Правда, с кучей ограничений на использование ментального дара, нарушение которых грозило не только отъемом лицензии, но и казематами.

Вот сейчас эльфус и расплачивается по счетам, пытаясь свести концы с концами.

Мысли о долгах и деньгах — одни из самых печальных. За время путешествия они не раз посещали меня. И по всему выходило, что хоть я и не простолюдинка, а по земным меркам ближе всего к обнищавшей баронессе из захолустных земель, но по прибытии нужно искать работу. Иначе быстро и качественно протяну ноги, совсем как образец для памятников, что ныне квартирует в Мавзолее на Красной площади.

Именно по столь прозаической причине все дни полета, что мы провели в компании с крысявкой, я тщательно изучала три старых газетенки. При первом прочтении мятых желтых страниц меня мучила зевота от колонки светской хроники и объявлений, кто на ком женился и с кем развелся. При втором — сводило скулы от первых полос с «сенсационными» заявлениями вроде: «Глава Винной гильдии на праздник первой луны бесплатно выкатит пять бочек верлисского красного для граждан стольного Марома».

Я еще подумала, читая подобные статьи, что и сюда пролезли ушлые рекламщики, которые под видом безобидной новости о халяве расхваливают «чудесный букет» и «превосходный вкус» конкретной марки пойла. Как призналась крыса — на вкус жутко отвратного: она сама как-то пробовала, когда на дирижабле перевозили три сотни бочонков этого самого верлисского. А я лишь убедилась, что и здесь реклама — двигатель торговли. И, как и в родном мире, выхлоп от нее режет глаза, дерет глотку и туманит мозги.

При десятом прочтении газетенок у меня даже появились любимые места, цитаты из которых я помнила наизусть. Это были объявления о вакансиях. Увы, на многие должности я не подходила. Даже в пресловутые прачки, швеи и булочницы не годилась. Не умела я профессионально ни стирать, ни штопать. Нет, дома бывало терла руками пятна, но чтобы целый день мурыжить чужие портки… Тут, боюсь, спасует не моя гордость, а банально физических сил не хватит.

Занять же место штатного иллюзиониста в кабаке льера Нориуса (требовалось «наведение миловидных женских фантомов, не сильно обремененных одеждой», как значилось в одном из объявлений) я не могла по той лишь причине, что дар у меня был дикий. А обучение… Как категорично заявила крыса: не факт, что силы дара хватит, чтобы меня взяли в магическую академию бесплатно, а платно — еще деньги надо найти.

От меркантильных размышлений отвлекли шаги. Лязгнул дверной засов — мне принесли еду. Сегодня меня почтил своим присутствием лично капитан.

Эльфус поставил на стул миску с кашей и положил на пол полный бурдюк.

— Наш полет подходит к концу, — начал свою речь он, немало меня удивив. Со слов крысы, в момент появления в каюте капитана юркнувшей под кровать, лететь нам еще изрядно. — Поэтому считаю, что свою часть сделки я выполнил. Теперь дело за тобой. Поклянись душой, что никому не расскажешь о том, что я читал твои мысли.

Он так и не договорил «без твоего согласия», словно опасался, что и у стен есть уши. Но мы и без того друг друга поняли.

— А как же еще десять дней пути? — начала было я, памятуя о том, что торг всегда уместен, неуместна бывает лишь цена.

— Пространственный карман. Мы прошли через него щепу назад, чтобы доставить ценный груз, — туманно пояснил эльфус. — Так что скоро мы будем в Эйссе. Поэтому поклянись.

— Как именно? — задала я вполне закономерный вопрос.

Ибо из всех клятв знала только «зуб даю» и «да чтоб у меня комп больше ни разу не включился». Но, думаю, это не совсем те слова для чародейского обета.

Мои подозрения оправдались. Слова оказались совсем иными: они сплетались, как стебли виноградной лозы, цеплялись друг за друга, образуя причудливый узор, за которым смысл лишь проглядывал. Эльф произносил всю эту муть в надежде, что я буду просто повторять за ним. Не на ту напал! Это все равно что подписывать договор, не читая, а я, закаленная налоговыми выкрутасами Джоконды Анакондовны, не просто привыкла договора читать, но еще созваниваться с юристом по поводу формулировок и заглядывать в справочник по грамматике на предмет необходимости запятых.

Я молча дослушала витиеватый поток словес, из которого дельным было лишь то, что реши я рассказать кому о том, что эльф шарил в моей голове, меня настигнет смертельное проклятие, а после того как я окочурюсь, душа должна будет полететь, как призывник в военкомат, на службу на его дирижабль.

Оставалось лишь подивиться предприимчивости ушастого. И себя обезопасил, и если что — халявным духом обзавелся…

— Дорогой Рихейнэль, — начала я, — вы не Александр Карелин. Не надо мять мне уши вашей прочувственной речью!

Эльф, знамо, не имевший представления о знаменитом борце, уставился на меня, как на сайгака в кирзачах. Меня же это ничуть не смутило.

— У нас с вами какая договоренность? Вы меня отвозите, я молчу. Ни о каких проклятиях речи не шло.