Читать книгу "Благие намерения. Мой убийца - Ричард Халл"

– Полагаю, вам интересно было бы знать, кто мошенник.

– Очень интересно; а поскольку подделка – преступление, полагаю, вы мне поможете.

– У нас другое направление работы, но если кто-то, не зная о смерти Каргейта, пришлет на его адрес набор марок, обещаю с вами связаться.

– Буду очень благодарен. Хотя вряд ли кто-то пришлет. Подозреваю, Каргейт все делал сам.

– Вы же только что сказали, если я правильно понял, что доверяли ему? Впрочем, до того, как увидели набор Сент-Винсента… Но даже и тогда уверенности у вас не было.

– Уверенность появилась, когда Каргейт вернулся в комнату.

– Ясно. Пожалуйста, рассказывайте. – На самом деле Фенби и пришел, чтобы об этом узнать, но он предпочитал действовать не напрямую; и то, что Макферсон отчаянно пытался выяснить у мисс Нокс Форстер имя душеприказчика Каргейта и предостеречь того от продажи коллекции, дало возможность Фенби оправдать свой визит.

– Мне было велено, – Макферсон язвительно усмехнулся на слове «велено», – явиться к нему в 14.30. В четверть третьего у гостиницы Лакингфилда меня должна была ждать машина. То есть Каргейт явно указывал, что я недостоин с ним обедать; подразумевалось, что я и со слугами обедать не буду. В 14.30 я приехал, и меня проводили к нему.

– В библиотеку?

– Видимо, да. Из холла – дверь налево от входа.

– Именно. Продолжайте.

– Он разглядывал марки Сент-Винсента, о которых я упомянул, и немедленно принялся объяснять мне, какую замечательную коллекцию собрал. На самом-то деле он намекал, что я удостоен великой чести раз в жизни увидеть такое великолепие. Должен сказать, через мои руки прошло много подобных коллекций, но его марки действительно были хороши. Или, верней, были бы хороши, будь они настоящими.

– А они не были?

– Не были. Полагаю, на меня подействовали тон и манеры Каргейта, поэтому я был настроен критически. – Макферсон взъерошил седые волосы и, казалось, снова впал в раздражение. – Так или иначе, я внимательно пригляделся к маркам, и, боюсь, Каргейт все прочел по моему лицу.

Фенби, глядя на филателиста, подумал, что по этому лицу наверняка можно прочесть больше, чем тому кажется. Однако развивать эту тему инспектор не желал и вернулся к основному разговору:

– И вы сразу разглядели подделки?

– Одну-две – сразу. По крайней мере, появились сильные подозрения, и я допустил ошибку, спросив Каргейта, где он взял эти марки. «Не у вас», – ответил он. «Да уж надеюсь», – сказал я. Тут он рассердился и спросил, что я имею в виду. Я объяснил, что гарантирую подлинность каждой марки, которую продаю, и что не уверен вот в этих марках. И показал на шестипенсовую с надпечатками «полпенни». Тут он просто рассвирепел и заявил, что впредь не будет мне показывать вещи, на которые я недостоин смотреть. Если подумать, ему бы стоило сказать, что он больше не будет иметь со мной дел, но Каргейт прекрасно понимал, что сам себе навредит, потому что именно у меня было то, что ему нужно. Так что он снизил обороты и ограничился замечанием, что не мне бы говорить, поскольку у меня есть привычка держать в своих альбомах сомнительные экземпляры. Тут я, разумеется, запротестовал. Ведь именно для этого я и приехал. Помните, я упомянул?

– Да. И это тоже связано с марками Сент-Винсента?

– Нет, речь шла об ирландских марках. Довольно заурядных, имейте в виду, хотя кое-какие экземпляры с пропущенным акутом очень ценятся.

Фенби застонал.

– Мне и в этом нужно разбираться?

– Здесь нет ничего сложного. На некоторых марках есть слово «Saorstát». Означает, кажется, «Свободное государство», и над вторым «а» должен стоять акут – знак ударения, но иногда он пропущен. Именно по поводу кварт-блока, где из четырех марок на одной акут пропущен, Каргейт и выдвинул свои грязные инсинуации.

Макферсон распалился, вспоминая происшествие.

– Представьте, обвинил меня в том, что я удалил акут с одной марки и пытался то же проделать с остальными! Слушайте, это идиотизм, ведь след от печати все равно останется – этакий рубчик, – и не думаю, что его можно убрать. В любом случае, я такими вещами не занимаюсь. И все равно, признаюсь, было неприятно выслушать подобное обвинение; ведь даже если только слух об этом разойдется, моя торговля серьезно пострадает. Если люди перестанут мне доверять, то будут покупать только мелочь, в которой могут не сомневаться, – кому надо тратить несколько часов, чтобы превратить марку ценой шесть пенсов в девятипенсовую? Но никто не решится покупать у меня что-то действительно стоящее, понимаете?

– Вполне понимаю. Каргейт как-то подтвердил свои обвинения?

– Он показал кварт-блок, где на одной марке из четырех действительно кто-то пытался убрать акут.

– Блок был у Каргейта?

– Блок был вклеен в мой альбом. Однако вклеен не мной. И не моими помощниками. Им бы и в голову не пришла такая глупость. В то, что они украли настоящий блок и вместо него вклеили подделку, я не поверю. Они все работают у меня как минимум пять лет, и ничего подобного не случалось. Так вот, Каргейт сказал мне про этот блок, и я, конечно, немедленно ответил, что не верю ему, и потребовал показать. «Конечно, покажу, – ответил Каргейт. – Именно это я и собираюсь сделать. Нужно достать альбом из сейфа». Тут он вышел из комнаты, а я, как и говорил вам, продолжил рассматривать марки Сент-Винсента на письменном столе. Наверное, это была ошибка – она привела к новым неприятностям.

– Кажется, я догадываюсь, что было дальше, – сказал Фенби. – Продолжайте.

– Догадываетесь? Он вернулся с моим альбомом и показал мне кварт-блок с любительской попыткой переделки. Блок был оценен в двадцать пять фунтов, так что именно столько я потерял из-за чьего-то – подозреваю, Каргейта – фокуса. Ну, может, немного меньше, ведь три марки в блоке остались нетронутыми, и за них можно получить четыре или пять фунтов.

– Вы имеете в виду, что на том месте в альбоме раньше находился настоящий блок с маркой без акута?

– Естественно, его я хорошо помню. На этом история не закончилась. Пока я рассматривал блок, Каргейт повернулся к своим Сент-Винсентам. Я не следил за ним внимательно, но теперь понимаю, что он взял одну марку, самую раннюю шестипенсовую – она яркая желто-зеленая и их очень мало негашеных в нулевом состоянии; Каргейт обвинил меня в том, что я ее украл.

Фенби, узнав шутку, сыгранную с Йокельтоном, нисколько не удивился.

– А вы ее не брали? – мягко спросил он, даже не задумываясь, как звучит вопрос.

– Разумеется, нет! Вы тоже считаете меня вором?

– Нет-нет, простите! Я не то имел в виду. Полагаю, вы обрушились на него, как сейчас на меня.

– Еще бы.

– И он предложил вас обыскать?

– Нет. Я сам предложил. А откуда вы знаете?

– Интересный вариант. Полагаю, она нашлась у вас?