Читать книгу "В небе только девушки! И... я - Комбат Найтов"

– А почему младший лейтенант, если должность старшего или капитана? Непорядок! – это уже мне. Мне хотелось сказать, что старшина Афанасьева только назначена на эту должность, и кубарик у нее появился совсем недавно, но целомудренно промолчал. Но генерал-полковник уже зацепился за меня взглядом и задал самый важный вопрос, ради которого, собственно, и приехал:

– Капитан, а почему не по форме одеты?

– Срок не выносила, товарищ генерал-полковник, обмундирование получено после выздоровления в Главном военном госпитале в конце февраля текущего года.

– Ну ладно, а что в госпитале делала? По женской части?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. По ней самой, – ответил я, но тут, видя, что я завелся(лась), в наш диалог включился генерал-майор Красовский.

– Капитан Метлицкая – кадровый командир РККА, на фронте с 22 июня. Действовала в составе 41-й разведывательной авиаэскадрильи. В октябре сорок первого при выполнении разведывательного полета была атакована истребителями и сбита. После излечения вернулась к нам.

– Они меня не сбили, товарищ генерал, а за землю цеплянула потому, что сил не хватило вытащить «пешку» из пикирования без автомата вывода. Чисто по женской части, исправляюсь.

– Сколько боевых? – спросил вмиг подобревший командующий.

– Восемьдесят один. Из них на разведку – 64, остальные: на ночное патрулирование в целях ПВО.

– И где легче?

Я криво усмехнулся вопросу.

– Хорошо, пойдемте, технику покажете. Почему так странно стоят?

– Чтобы одной очередью бомб было невозможно все накрыть, здесь требуется четыре-пять заходов. – Генералу явно все не нравилось. Вообще-то все полки стали выставлять машины так, как немцы, но перед приездом комиссий их выставляли по линеечке. Комиссии так удобнее, не дело это сапоги генеральские пачкать. До своего назначения генерал Новиков отвечал за связь с промышленностью в ВВС, на должности он всего несколько дней. Еще не вошел полностью в роль, но с его-то талантами это дело нескольких недель. Увидев торчащие из коков пушки с дульным тормозом, он тут же сообразил, что это за машина.

– Так это же ВИ!

– Не все, товарищ командующий. Вон та – это ВИР. Высотный истребитель-разведчик.

А на ее борту было намалевано четыре звездочки.

– Твой?

– Мой.

– Так у тебя и сбитые есть?

– Четыре, все ночью, – подтвердил Красовский.

– Да что это происходит у вас, товарищ генерал-майор! Где ваше внимание такой эскадрилье? Почему опыт не передается в другие части? Почему люди не награждены? Почему штурман эскадрильи в таком звании?

Командующий разошелся, но его негодование было направлено не на нашу эскадрилью.

Пусть выговорится, сейчас говорить бесполезно. Красовский не менее опытен, чем я, и он отвечал только: «Есть, все исправим» и тому подобное. Когда Новиков устал и остановился, генерал Красовский сказал, что рекламировать создание такой эскадрильи было запрещено приказом Ставки. Генерал сделал знак рукой, адъютант подал нужную бумажку. Новиков чуть отодвинул листок, прочел.

– Это меняет дело! Показывай, капитан! – и сам откинул люк «пешки», взбежал по трапу, было видно, что ему не в первый раз приходилось занимать это место. Спустя минут двадцать он запросил добро на вылет. Приказы не обсуждаются, и они вылетели в зону. Там генерал весьма неплохо открутил фигуры высшего пилотажа, отстрелялся по мишеням. Пушки стояли уже с дульником.

– Отличная машина! За такое произведение искусства Сталинскую премию давать надо! – прогремело в СПУ.

Я протянул руку к нему.

– Ты чего?

– Давайте! Я не против!

– Не понял?

– Мой техник и я – авторы этой модификации.

– Врешь!

– Как на духу. – Я достал наставление по эксплуатации и показал нужную страницу командующему.

– От чертовка! Ай да девка! Дай поцелую!

После посадки он зашел в класс и в штаб, затем свернул комиссию.

– Все, сворачиваемся, только время теряем! Отличное подразделение, товарищ Красовский, просто образец для подражания.

Я совершенно не в восторге от того, что приходится делать, потому что куча времени уходит на обучение элементарным приемам. У нас есть тренажеры, где, правда, без ускорений, но человек может заранее отработать тот или иной маневр, здесь приходится летать, тратить моторесурс, топливо, собственные силы, чтобы у «курсанта» в очередной раз все не получилось. Бардак какой-то! Якобы тренажер привезли: стоящую на штыре кабину с ручками, которые держат шесть солдат, по два на ось вращения. У них перед глазами стрелочный прибор с двумя стрелками, которые они должны совмещать, вставая или приседая, или бегая туда- сюда. Посмотрел, как это дело выглядит на практике, и приказал вынести на свалку. Настоящие тренажеры, позволяющие создавать на земле практически полное ощущение полета, которые есть в каждом полку, просто еще не изобретены. Таким образом, дело поставлено так, что выживет только талантливый летчик, который сам, с небольшой помощью инструктора, а это в основном советы, научится выполнять сложнейшие элементы полета, штурмовки и бомбежки. Подготовленных летчиков не дали. Причем все, в один голос, утверждают, что это лучшие из всех, с большим налетом. Действительно, практически у каждой – корочки инструктора первоначального обучения и более двухсот часов налета. В наше время хватило бы, чтобы палубника обучить, Но ведь инструктор первоначального обучения это куча времени по коробочке и взлет-посадка на У-2. Только две девчонки – пилотажницы, умеют выполнять практически все фигуры, но плохо и мало стреляли, и бомбили.

Вот с ними и с Андреем, подвесив в бомболюки связанные ФАБ-100, идем ночью бомбить Амурский мост. Мы – тройкой, Андрей – прикрывает и подсвечивает. Нас мало, а мост прикрыт дай боже! И мы вынуждены хитрить. Есть несколько типов осветительных бомб, каждая из которых используется в своем случае и служит для зенитчиков признаком того, чего ожидать и где искать противника. Разведчики используют «фотаб», он дает очень мощную, направленную вниз, вспышку магния с предварительной очень точной задержкой. Вспышка согласована с затвором фотоаппарата, правда, только по времени или с помощью лампового фотоэлемента, а не по радиосигналу или болометру, как сейчас. Но и этого чаще всего хватает, чтобы сделать качественный снимок. «ОАБ» – осветительная бомба, горит много слабее, но довольно долго, применяется для подсветки целей при бомбардировках и штурмовках ночью. Свет не сильно направлен, но в основном светит тоже вниз, чтобы не мешать летчику. Некоторые осветительные светят, как шар, их применяют только для бомбардировки с горизонтали. Беда в том, что скорость падения у них разная. У одних есть стабилизирующая лента, замедляющая падение, у вторых парашют, изнутри выложенный отражателем, который работает, как зеркало, направляя свет. Но посчитать одновременное срабатывание и строго на определенных высотах – можно. Вспышка «фотаба» заставляет большинство наблюдателей пару минут промаргиваться, поэтому решили сыграть на этом. Заходили от Днепродзержинска с северо-запада. Андрюха шел впереди на высоте 11 200. Мы, вытянувшись колонной и полностью убрав газ, планировали с 10 500 до 5000 метров. Пять тысяч мы должны были иметь точно в точке атаки. Я уже приспособил всем троим опускаемые светофильтры из дымчатого американского плекса, на заводе добыл и сделал кнопочное опускание. Под нами Карнауховка, хорошо живут немцы, даже свет не выключают, а мы с «первомайским подарком» летим. Голос Майи Андрейченко, стрелка: