Читать книгу "Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона - Кевин Маурер"

Я удивился, увидев его здесь, так как обычно Стью либо просиживал в своем кабинете, либо находился на авиабазе Неллис. 17-я эскадрилья через несколько месяцев должна была передислоцироваться в Неллис. Командир авиакрыла хотел объединить все подразделения «Хищников» под одной крышей. Когда я размышлял о целесообразности такого переустройства, то видел в этом рациональное зерно. И в то же время мне нравилась некоторая независимость нашей части от центрального командования и нравилось каждый день ездить на работу на отдельную базу.

Я поприветствовал Стью, и он, прищурившись, окинул меня взглядом, словно пытался понять, кто я такой.

— Белка, верно?

— Да, сэр.

— Как вам у нас? Жалоб нет пока? — загадочно спросил он.

— Все нормально, — уклончиво ответил я.

Я не собирался жаловаться начальнику. Жаловаться вообще глупо.

— Хм, — буркнул он, продолжив движение по коридору. — Что ж, добро пожаловать в эскадрилью.

Я отступил, чтобы дать ему пройти.

— Ах да, Белка, — вдруг добавил Стью. — Я слышал, вы составили справочник «3–3». Это правда?

Он имел в виду пособие по тактике, которое я написал во время учебы. Мой мозг интенсивно заработал: я судорожно пытался сообразить, откуда он мог это узнать. Я про пособие никому в эскадрилье не рассказывал.

— Да, сэр, — ответил я. — Увидел пробел и решил его восполнить.

Выглядело это как попытка произвести впечатление или, что еще хуже, лизоблюдство. Я тотчас же пожалел о сказанном.

— Хм… — Стью кивнул и направился было к оперативному пункту, но вдруг остановился на секунду в задумчивости и оглянулся на меня. — Мне нужна такого рода инициатива, — произнес он. — Отныне вы руководитель полетов.

Сказав это, он развернулся и вошел в комнату оперативного пункта. Я застыл на месте. Пилоты не становятся руководителями полетов через четыре дня после прибытия в эскадрилью и имея за плечами лишь один вылет. Большинство получают назначение на эту должность месяца через три-четыре службы, да и то если у них достаточно хороший послужной список. Как я мог руководить полетами, если я даже официального допуска к ним еще не имел?

Внезапно у меня пропал аппетит.

Когда первоначальный шок прошел, я почувствовал острое желание вернуться в пилотское кресло. Спустя несколько часов я вновь сидел в станции наземного управления и наблюдал за тем, как «Хищник» медленно отрывается от земли и поднимается в ночное небо.

Я мог только наблюдать. ООЦ хотел, чтобы мы постоянно присматривали за их техникой, и требовал занимать места за пультом управления еще до взлета самолета, несмотря на то что мы никак не контролировали его во время набора высоты. На HUD-дисплее было видно, как экипаж убирает шасси. Я чувствовал себя словно вуайерист, который из-за занавески заглядывает в кабину другого пилота. «Хищник» дал крен вправо и начал плавно описывать дугу вокруг аэродрома, набирая высоту. Доступное беспилотникам воздушное пространство вокруг базы ограничивалось окружностью диаметром около 28 километров. Правительство принимающей страны отказалось выделить нам больше места для маневров, чтобы местные племена не решили, будто мы следим за ними.

В летние месяцы температуры в высокогорных пустынях достигали немыслимых значений. В жару воздух становится настолько разреженным, что у нас считалось за счастье добиться скороподъемности хотя бы 30 метров в минуту. Аппарату просто не хватало мощности. Чтобы взобраться на 6 километров, приходилось кружить по спирали двадцать минут. Когда наконец «Хищник» набирал высоту, пилоты разворачивали его на запад и направляли в узкий коридор, выделенный нам авиадиспетчерской службой, который вел к целям на севере Афганистана. Как только самолет занимал коридор, наступал наш черед брать над ним управление.

— Следи за предупреждением, — сказал Хрен.

У меня на информационном табло загорелось сообщение «Потеря ЛПВ-сигнала». Оно означало, что первый экипаж отключил у себя систему радиоуправления аппаратом по линии прямой видимости (ЛПВ), чтобы мы могли его подхватить. «Хищник» отдавал приоритет ЛПВ-передатчику. Как только связь с ним прерывалась, беспилотник продолжал прокладывать курс на автопилоте, пока мы не устанавливали с ним спутниковое соединение.

Я нажал кнопку установки связи рядом с HUD-дисплеем. Экран моргнул, и я легонько отклонил ручку управления вправо, чтобы удостовериться, что теперь БПЛА находится под моим контролем. Спустя пару секунд беспилотник дал правый крен.

— Отличная работа, — сказал Хрен. — Теперь надо немного подождать.

На полет до цели потребовалось несколько часов. Чтобы скоротать время, мы решили попрактиковать ракетную атаку. Оператор средств обнаружения был ветераном эскадрильи. Я летел с ним впервые и имени его не запомнил. Разговаривали мы мало, поскольку я был сосредоточен на выполнении команд Хрена.

Он наводил лазер подсветки цели, являющийся частью электронно-оптического комплекса, смонтированного в гондоле. Лазер действовал как инфракрасная указка. Светил вниз, указывая на цель, словно перст Божий.

— Только базу не облучай, — сказал Хрен. — На сторожевых вышках из-за этого нервничают.

Оператор средств обнаружения повернул гондолу и принялся обшаривать долину в поисках какой-нибудь цели. Примерно в 16 километрах к юго-западу от базы тянулись три вади. Во времена Александра Македонского эта долина была покрыта буйной зеленой растительностью. Вади — это высохшие русла крупных рек, которые некогда сливались в одну великую реку, впадавшую в далекий Индийский океан. В точке их слияния Александр построил форт для охраны стратегической водной артерии. У себя на мониторе я видел его руины. Ныне от некогда впечатляющего форта сохранилась лишь одна квадратная башня.

Оператор навел перекрестье прицела на центр развалин. Идеальная цель, неподвижная и безлюдная.

— Итак, от пешего патруля поступил вызов, — сказал Хрен. — Они под огнем снайпера и несут потери. Патруль сообщает, что, по всей видимости, огонь по ним ведут из северо-восточной части форта.

Оператор сместил перекрестье прицела в соответствующую точку. Стрелка-указатель севера на HUD-дисплее подсказывала ему, в каком направлении требуется поворачивать «шар».

— Готово, — ответил я. — Глаз закрепили.

Мы небрежно перебрасывались фразами. Хрен одновременно играл роль пешего патруля, ООЦ и ПАНа.

— Что я вижу? — уточнил я.

— Ты видишь две фигуры в лежачем положении в углу за стеной, — ответил Хрен. — Замечаешь яркую вспышку.

— Наблюдаю огонь противника, — отозвался оператор средств обнаружения.

Я запросил подтверждения у командира сухопутного патруля, и Хрен за него подтвердил информацию: по ним ведут огонь.

— Вас понял, — сказал я.

Я повернулся к оператору средств обнаружения.

— Предпусковая проверка «AGM-114».