Читать книгу "Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи - Трейси Борман"

После личной аудиенции у короля послы сочли английского монарха «милостивым, серьезным и очень достойным человеком». Их представили королеве, «одетой в золотую парчу». Рядом с королевой сидели мать короля и шестилетний сын Генрих. Елизавете уже исполнилось тридцать три года, но она, по мнению итальянцев, все еще оставалась «очень красивой женщиной».

Но даже самая яркая демонстрация величия не могла скрыть напряжения, которое Генрих испытывал в последние годы. Послы заметили его худобу, выступающие скулы и седеющие волосы на висках. Чем ближе они узнавали короля и его двор, тем сильнее становилось ощущение, что все не так, как кажется. Миланский посланник Раймондо да Сончино писал, что хотя Генрих был «мудрейшим из мудрых», но «подозревал всех окружающих». Сончино добавлял: «У него нет никого, кому он может доверять, кроме солдат, которым он платит»[70].

Все более одинокий и отдаляющийся ото всех король часто уединялся в своих личных покоях. Здесь вместо того, чтобы как-то отвлечься от государственных забот, он долгими часами «собственноручно записывал свои расходы». Он стал буквально одержим деньгами — эта одержимость, по иронии судьбы, подталкивала к неверности его собственных людей, а не помогала бороться с заговорами и бунтами, которые возникали практически постоянно. Испанский посланник Педро де Айала едко замечал, что хотя английскому королю нравилось считать себя «великим человеком», никто его таковым не считал, потому что «слишком уж велика» была его любовь к деньгам[71].

Королева с печалью замечала, что члены ее собственной семьи постоянно устраивают заговоры против ее мужа. Дав ему второго наследника, она убедительно подтвердила свою преданность. Но вполне возможно, что более двух лет она не могла забеременеть из-за волнений, связанных с появлением первого претендента на престол, Ламберта Симнела. То же действие на нее оказало и вторжение Уорбека. Теперь же, когда претендент был устранен окончательно, Елизавета снова забеременела. Дата зачатия нам неизвестна, но в мае 1498 года она была уже беременна. В счетах ее мужа сохранились записи о выплатах ее врачу, мастеру Льюису и хирургу Роберту Тейлору. Все это говорит о том, что последняя беременность королевы вызывала определенные опасения.

Ребенок родился в феврале 1499 года. К этому времени королева, которой было уже тридцать три года, считалась довольно старой для деторождения. Более того, хотя ребенок — еще один сын, Эдмунд — казался здоровым, испанский посол сообщал, что во время родов возникли «серьезные страхи за ее жизнь». Возможно, что трудные роды создали проблемы и для ребенка — 19 июня Эдмунд в возрасте всего пятнадцати месяцев умер. Его похоронили в Вестминстерском аббатстве, рядом с сестрой, Элизабет.

Смерть Эдмунда стала тяжелым ударом для королевы. Утешение она находила, проводя все больше времени в Элтеме, где росли ее дети — Генрих, Маргарет и Мэри. Особое внимание Елизавета уделяла образованию любимого сына. С помощью свекрови она выбрала наставников и компаньонов, которые могли благотворно повлиять на характер и воспитание Генриха. Среди них был ее виночерпий Генри Гилдфорд, сын фрейлины королевы, Джоан, и верного советника короля, сэра Ричарда Гилдфорда. Генри был почти ровесником Генриха и отличался живым нравом, остроумием и энергичностью. С принцем они мгновенно нашли общий язык. Оба любили турниры и спорт. Гилдфорд служил своему царственному другу до конца жизни.

Но самым влиятельным из тех, кто служил принцу Генриху, был его наставник, Джон Скелтон, который присоединился к элтемскому двору в конце 90-х годов XV века. Этот преданный и энергичный человек был полон разнообразных идей, обладал прекрасным чувством юмора, знал несколько языков, писал стихи и обладал поразительной самоуверенностью. Это качество делало его довольно неудобной и даже рискованной кандидатурой на должность наставника принца, но мать Генриха разумно решила, что такой человек сможет увлечь младшего сына учебой, чем более традиционный и суровый наставник его старшего брата. У Скелтона были впечатляющие рекомендации. Впервые он встретился с королем, когда тот в 1488 году посещал Оксфордский университет. Генрих наградил Скелтона за успехи в классической латинской риторике. Подобные награды в Англии еще не вручались, и это делает Скелтона первым английским поэтом-лауреатом. Примеру Оксфорда последовал Кембридж, и пять лет спустя он стал и кембриджским лауреатом тоже. Это привлекло к нему внимание матери короля, леди Маргарет Бофорт.

Скелтон долгое время работал помощником Елизаветы, графини Саррейской, супруги влиятельного придворного Томаса Говарда. Он прекрасно чувствовал себя в женском обществе, и это делало его идеальным кандидатом для работы в Элтеме. В 1495 году, когда сын графини, Томас, женился на сестре королевы, Анне, положение Скелтона еще более упрочилось. Его назначили «наставником» Генриха примерно в 1496 году, а два года спустя он стал его духовником, приняв обет святого ордена. Это означало, что Скелтон отвечает и за разум принца, и за его душу. Хотя назначение было не самым традиционным, его одобряли самые известные интеллектуалы того времени. В письме к Генриху известный голландский ученый Дезидерий Эразм в 1499 году называл Скелтона «светочем и славой английской литературы»[72].

Скелтон быстро понял возможности своего положения и стал учить Генриха не только классической программе, включающей в себя грамматику, латынь и религиозные предметы, но еще и манерам, этикету и науке управления. Он составил для принца обширный список чтения, включив в него в том числе и собственный труд Speculum Principis («Зеркало принцев»). Это наставление по поведению он предложил принцу в 1501 году. Текст в большей степени отражает самоуверенность Скелтона, чем его педагогические способности. Он знакомил Генриха с «поэтами любви», говоря: «Спортсменов в нашем мире пруд пруди, но истинные ценители искусства редки». Он предостерегал Генриха от «суетной гордости богатством» и настоятельно рекомендовал «славу добродетели»[73].

Хотя Скелтон долго добивался места при дворе, строгости этикета скоро стали его раздражать. Он стал пренебрегать тем, что могут подумать о нем его царственные покровители, и написал множество весьма противоречивых сатирических текстов о сексе, обществе и природе придворной жизни. В самом известном своем произведении, «Придворный паек», он называет себя «Дредом», добродетельным человеком, окруженным ворами, игроками, сутенерами и потенциальными убийцами, которые постоянно льстят друг другу и строят интриги.

Впрочем, влияние Скелтона при дворе было не самым сильным. Его превзошел другой наставник или «компаньон по обучению»: Уильям Блаунт, лорд Маунтджой. Мать Генриха выбрала его за массу достоинств. Лорд был образованным, культурным, светским человеком. Елизавета хотела дать Генриху положительный образец для подражания, который помог бы ему стать, принцем достойным своих рыцарственных предков Йорков. Маунтджой идеально подходил для такой задачи. Его дед был приближенным Эдуарда IV и семьи Вудвилл, а сам лорд был пасынком графа Ормонда, камергера королевы.