Читать книгу "Карантин - Грег Иган"

Я знал, что Карен мертва. Не ранена, не в опасности, а мертва. Ничто не загораживало ее от взрыва, и она должна была умереть мгновенно.

Потом я много раз вспоминал об этом и всегда приходил к выводу, что обычный человек в такой ситуации бросился бы в дом, рискуя жизнью, в шоке, в отчаянии, не веря в происшедшее, делал бы все самое опасное и самое бесполезное, что можно себе представить.

Но бойскаут-зомби знал, что уже не может ничего изменить, и он просто повернулся и пошел прочь.

Понимая, что мертвым не поможешь, он решил позаботиться о том, кто уцелел.

Глава 3

Я безуспешно пытаюсь найти хоть одну сколько-нибудь убедительную причину, по которой Дети не могут иметь отношения ко всей этой истории. Пусть им до сих пор не приходилось выкрадывать из психиатрической больницы умственно неполноценных пациентов, зачатых в День Пузыря, но ведь таких наверняка раз-два и обчелся, а вообще-то такое абсурдное дело вполне в духе Детей. Верно и то, что Дети до сих пор не были замечены в Нью-Гонконге, но из этого не следует, что у них нет здесь своей базы. Человек пять-шесть вполне достаточно, чтобы провезти Лауру через границу и надежно спрятать в огромном городе.

Пытаясь сохранить спокойствие, я расхаживаю взад и вперед по комнате. Меня охватывает скорее негодование, чем страх – как будто мой клиент должен был все предвидеть заранее и предупредить меня. Так или иначе, но за те деньги, что мне платят, связываться с террористами, а тем более с Детьми, я не намерен. Даже если они и не соизволят оказать моей особе такую честь, как повторное покушение – а обычно они никогда не покушаются вторично на своих случайно уцелевших жертв, как бы не желая признавать неудачу, – я не собираюсь напоминать им о своем существовании, а уж тем более давать повод снова занести меня в черный список.

Я звоню в аэропорт: в шесть часов есть подходящий рейс. Я заказываю билет. Собираю вещи. Все это занимает считанные минуты. Потом я сажусь на кровать и, тупо глядя на чемодан, начинаю постепенно вновь обретать трезвый взгляд на вещи.

Значит, Лаура была зачата в День Пузыря – или где-то около того. Ну и что? Полиции всего света запрограммировали компьютеры на неустанное отыскивание везде и всюду числовых, календарных, астрономических совпадений, на которых так помешаны Дети. Результат всегда один – гигантские, терабайтные файлы, переполненные мусором. Процентов двадцать информации такого рода может, в принципе, иметь отношение к Детям, но доля значимых совпадений исчезающе мала. С таким же успехом можно подозревать в терроризме любого, у кого цвет глаз такой же, как у Маркуса Дюпре.

Вне всякого сомнения, если любому из членов секты Детей рассказать о дате зачатия Лауры, он согласится, что ее похищение – дело чрезвычайной важности. Но разве можно считать это доказательством участия Детей в похищении Лауры?

Нельзя ставить вопрос так: «Что это может значить для Детей?» Потому что если бы Дети принимали участие во всех преступлениях на свете, где можно углядеть связь с каким-нибудь небесным знамением, число последователей Дюпре должно было бы быть примерно в миллион раз больше, чем считалось до сих пор.

Бежать было бы слишком театральным жестом.

И все же. Пока мне нечего терять, кроме денег. Но я могу недооценивать опасность, а значит, мне надо не задумываясь бросать это дело. Допустим. А дальше что? Пополнить ряды тех, кто в паническом ужасе перед зверствами Детей маниакально выискивает в своей биографии роковые знаки, кто запирается дома в годовщину каждого малюсенького этапа в истории прохладного, вялого мученичества Дюпре, отмечая священные дни своей собственной религии – религии страха?

Я распаковываю чемодан.

Скоро рассветет. Бессонная ночь, как это часто бывает, приносит своеобразное ощущение ясности, свободы от рутинного круга мыслей, вновь обретенного глубокого единства с миром. Я вызываю «Босса», чтобы привести свою эндокринную систему в норму, и иллюзия вскоре рассеивается.

Мысль о причастности Детей к похищению обрушилась на меня как гром среди ясного неба. По сравнению с такими откровениями трезвый анализ собранной мной информации выглядит весьма неутешительно. Но надо же с чего-то начать, а МБР – единственная компания в списке, у которой нет очевидных и неоспоримых причин закупать именно ту комбинацию лекарств, что нужна Лауре. У МБР нет держателей акций, для которых могли бы публиковаться отчеты о научно-технических успехах компании. Хакерство в данной ситуации – слишком большой риск. Поэтому мне придется воспользоваться более прямыми методами, чтобы выяснить, каков же предмет исследований МБР.

Я вытаскиваю из чемодана маленькую коробочку и бережно открываю ее. Внутри, уютно устроившись на тончайшей шелковой бумаге, спит комар.

У меня нет специального мода для программирования этого насекомого, но во втором отделении коробочки лежит запоминающее устройство со старомодными последовательными программными средствами, которые помогут сделать все, что нужно, хотя и медленнее. Я вытаскиваю чип и включаю его. Он загорается невидимым, модулированным инфракрасным светом. В коже моего лица и рук разбросаны биологически сконструированные клетки, чувствительные к ИК свету, они улавливают сигнал, демодулируют его. «Красная Сеть» («Нейрокомм», 1499 долларов) принимает нервные импульсы от этих клеток, декодирует данные и записывает их в буфер.

Я пересылаю программу «Фон Нейману» («Континентальная Био-Логика», 3150 долларов). Нейронная сеть плохо приспособлена к моделированию компьютера общего назначения, откуда и необходимость в специальных модах, физически оптимизированных для таких задач. Но никто не может купить все существующие моды, а если бы и мог, то покалечил бы свой мозг, реструктурируя такое количество нейронных связей. Вот и приходится, как ни дико это выглядит, иногда загружать чип с последовательными программами.

Culex explorer, комар-разведчик – чисто органическое существо, только очень сильно модифицированное как генетически, так и на стадии развития. Цель генетической модификации в том, чтобы максимально увеличить количество нейронов, обеспечив фронт работ для наномашин, а также в создании ИК-чувствительных клеток. Мысленно я выбираю из меню нужные мне поведенческие параметры, жду пять минут, пока программа закодирует их на языке нейронных схем комара, затем накрываю ладонью коробочку, чтобы усилить сигнал, и перекачиваю свои распоряжения в крошечный мозг насекомого. В протоколе «Красной Сети» предусмотрены бесчисленные тесты корректности данных, но я все равно провожу контрольное считывание, и сравнение подтверждает, что команды записались правильно.

Когда я иду к метро, на улицах уже немало людей. Продавцы еды стоят у своих тележек, над которыми поднимается вкусный пар, и вокруг них собираются стайки покупателей, игнорирующих соблазнительные на вид, но лишенные запаха голограммы, рекламирующие содержимое автоматов по продаже всяческих закусок. Я покупаю пакет лапши и ем ее на ходу. Мимо шагают тщательно одетые служащие, банкиры и инфоброкеры; люди, которые могли бы заниматься своей работой не выходя из дома, могли бы делать все необходимое прямо у себя в голове и даже поручить это модам, получают удовольствие от хождения на службу. Я нехотя признаюсь себе в том, что вид этой торопящейся куда-то зонтоносной инфократии, излучающей самодовольство, определенно вселяет веру в мощь человеческого духа. Свет неожиданно меркнет, я смотрю на небо и вижу, как два слоя вспененных серых облаков несутся там друг за другом. Через несколько секунд я уже мокр до нитки.