Читать книгу "Похороны куклы - Кейт Хэмер"

– Я помню, резинка порвалась, – были его первые слова.

И было в этих словах что-то мерзкое, в том, что он произнес их вслух, какая-то пошлость. Он так это сказал, словно сам порвался; словно она его на части порвала.

– Ты ведь можешь… я заплачу, – сказал он.

Похоже, все толкали ее на аборт: мать, Льюис, подруга Соня, которая каким-то образом сделала его сама и была готова дать совет – все, кроме того, кто должен был бы, кроме доброго доктора.

– Все нормально. Я все придумала.

Решение пришло к ней прямо здесь, под окном «Розы и Короны».

– Я отдам его на усыновление.

– Я твердо решилась, – повторяет она теперь миссис Тернер. – Выбор сделан.

– Хорошо.

Миссис Тернер откидывается на стуле и гасит сигарету в стеклянной пепельнице на столе.

– Тогда поговорим о процедуре. У вас есть вопросы?

– Да. Можно я дам ребенку имя?

Она поглаживает выпуклость на животе.

Миссис Тернер и Синтия переглядываются. Курение превратило их в заговорщиц; поставило вровень – несмотря на жемчужные сережки миссис Тернер и дорогое на вид верблюжье пальто, висящее на вешалке за дверью.

– Думаешь, это удачная мысль, милая? – мягко спрашивает миссис Тернер, и Синтия издает горловой звук, соглашаясь с нею.

– Я бы хотела, если можно.

Ребенок так быстро растет у нее внутри. У него уже появляется собственная личность. И это Руби, Руби, Руби, Руби.

– Я хочу, чтобы ее звали Руби.

– Драгоценный камень, как мило. – Миссис Тернер любезна; на самом деле она считает это имя немного вульгарным, с отчетливым семитским призвуком. Совершенно не английское.

– Но, с другой стороны, может родиться и не девочка. Определить невозможно.

Она смотрит на двух сидящих перед ней женщин – выглядят они не лучшим образом. И девушка кажется такой юной, миссис Тернер украдкой смотрит в свои бумаги, потому что не может точно вспомнить… семнадцать, восемнадцать. Миссис Тернер вздыхает; до чего только не доводят себя люди, но не может не посочувствовать. Она считает себя кем-то вроде акушерки, принимающей младенцев и отдающей их в новые чудесные дома, обожающим родителям. Спасающей детей из когтей того, что могло бы случиться. Но эти две женщины на вид не так плохи, она-то повидала всякое: девушек со свежими порезами на запястьях, так они пытались покончить с собой и детьми; девушек, втыкавших в себя вязальные спицы. Поразительно, как жизнь может цепляться, одолевать все это, когда ее не желают.

Миссис Тернер слегка встряхивает головой, потому что осознает, что, пока она погрузилась в свои мысли, возникло кое-что новое, и вопрос об имени ребенка Анны отходит в сторону – объявляется нечто куда более насущное.

– Я хочу оставить ребенка у себя по крайней мере на пять недель, может быть, и дольше, – говорит Анна. – Хочу сама кормить.

– Что ж, это возможно, все возможно, но что мы точно знаем, так это то, что процесс проходит менее болезненно, если сделать все безотлагательно. В самом деле, милая, так вы сможете себя уберечь. Расставание может оказаться непростым. Это ведь естественно, в конце концов. Вы уверены, что все точно решили?

– Да, конечно.

– Тогда не лучше ли будет…

Анна перебивает:

– Я хочу на время ее оставить. Хочу успеть попрощаться.

18

Пустое дерево
15 ноября 1983

Мое тяжелое дыхание разносилось по всей комнате. Я убила Мика, думала я, а не наоборот. Это у меня руки в крови. Я вытянула их вперед. Почти посередине ладони показалось красное пятнышко.

Из окна я видела темные очертания тела Мика, лежавшего на земле. Я была готова поклясться, что оно росло – его содержимое грозило пролиться, затопить дом и смыть меня волной крови, пахнувшей железом.

Я прокралась в сад и на цыпочках миновала тело и окружавшие его тени. Мне показалось, я видела, как оно дернулось и замерло, моя нога зависла над землей, но дело было всего лишь в темноте, из-за которой все раздувается и шевелится.

Потом я побежала к лесу, шумящему у самых моих ног, за садами. «В лесу есть все, что нужно, Руби», – говаривала бабуля. Но это был не ее лес – не тот, где зелья, где сладкие орехи можно было горстями собирать с земли, где брали дерево, чтобы всю зиму жечь в очаге. Бабуля была ко мне добра. Пока она не умерла, мне не было так одиноко. Когда я рассказала ей про Женщину-осу, которую видела, когда шла спать, она ответила:

– Просто старая душа ищет помощи. Стукни ее разок пальцами по голове, она и уйдет.

Но когда я взбиралась по лестнице, и Женщина-оса с усеченной и заостренной, как у насекомого, нижней частью тела взметнулась из пустоты коридора, когда я попыталась дотянуться поверх перил и коснуться ее головы – она уклонилась и исчезла. И непохоже было, что ей нужна помощь. На ее плоском, буром, как резина, лице застыло хитрое выражение, губы были ханжески поджаты.

Нет, то был не лес моей бабули; то была темная пучина, древесные стволы, влажные на ощупь, точно покрытые холодным потом. И страшила меня теперь свежая душа Мика, в любую секунду он мог наброситься на меня, рыча от ярости из-за того, что только что умер. «Я не хотела», – пискнула я в ночь, потому что тени, окружавшие тело Мика, теперь, должно быть, следовали за мной. Еще чуть-чуть, и я увижу, как они умножатся, как, дерясь и бахвалясь, станут поджидать меня впереди. Они могли отыскать оружие, какой-нибудь клинок, и плясать вокруг, коля меня острием. Я побежала, всхлипывая в ночи. Ветки рвали мне волосы, тыкались в лицо и в глаза. Били, как мокрые хлысты, по моими щекам, и сквозь это все я бежала, вытянув руки, словно могла что-то оттолкнуть.

Когда я, наконец, остановилась, то поняла, что уже далеко зашла в чащу. Я села, прислонившись в темноте к стволу, отдышалась. Что-то не давало мне покоя. Звук, с которым я привалилась к дереву. Он был какой-то не такой. Я распутала ветки плюща, обвивавшие основание ствола, и мои руки провалились в пустоту. Дерево полностью выгнило изнутри.

Втискиваясь в сердце дерева, я подумала, что лес, возможно, все-таки дал мне то, что нужно, и мне захотелось, чтобы дерево росло дальше и запечатало меня внутри, чтобы я навсегда могла остаться под его защитой.

За ночь все изменилось. К утру каждый упавший лист окаймляла белая изморозь, и листья звенели, ударяясь друг о друга на ветру. Я огляделась в поисках Тени. Заглянула под колючие кусты, за стволы деревьев. Мика и его оружия там не было. В этом я уже убедилась.

– Вот ты где, – сказала я.

Тень скорчился за маленьким жалким кустиком остролиста. Нужды озираться, прежде чем заговорить с ним, не было. Я знала, что мы совсем одни.

Он молчал.

– Не валяй дурака, не сейчас. Я всерьез попала, и на этот раз мне очень страшно, – взмолилась я.