Читать книгу "В тихом омуте - Пола Хокинс"

Закрыв машину, Патрик направился к реке и на ходу закурил сигарету. Затянувшись, почувствовал, как заныла нога и сдавило грудь, а горячий дым обжег горло. Он закашлялся: казалось, дым раздирает уставшие почерневшие легкие. Его охватила грусть. Иногда подобное настроение вдруг накатывало на него с такой силой, что ему хотелось, чтобы поскорее наступил конец. Конец всему. Он посмотрел на воду и хмыкнул. Он никогда не относился к тем, кто поддавался слабости и опускал руки, но был достаточно честен, чтобы признаться самому себе в том, что иногда даже ему не был чужд соблазн забвения.

Патрик вернулся домой уже ближе к обеду, когда солнце стояло высоко. Через двор к кустам розмарина под окном кухни лениво шла бездомная кошка, которую подкармливала Хелен. Он заметил, что спина животного словно немного продавлена, а живот раздут. Беременна. С этим придется что-то делать.

Четверг, 13 августа

Эрин

Соседи-дебилы по убогой квартирке, которую я недавно сняла в Ньюкасле, в четыре утра устроили грандиозный скандал, и я решила встать и выйти на пробежку. Я уже собралась уходить, как подумала: зачем делать это здесь, если можно там? Я поехала в Бекфорд, припарковалась возле церкви и отправилась в путь по тропинке вдоль реки.

Поначалу бежать было тяжело. После заводи тропинка забиралась по склону вверх, а по другую сторону холма спускалась вниз, после чего вилась уже по ровной местности – бежать по такой одно удовольствие. Было прохладно, потому что солнце еще не начало припекать, вокруг – живописный пейзаж и никаких велосипедистов, не то что на Риджентс-канал в Лондоне, где приходилось постоянно уворачиваться от них и от туристов.

Через несколько километров вверх по реке долина становится шире, по ней разбросаны пятна пасущихся овец, и она плавно устремляется вдаль, оставляя позади зеленые гряды холмов. Я бежала по ровной каменистой почве, на которой лишь изредка попадались небольшие участки грубой травы да кусты вездесущего дрока. Опустив голову, я бежала быстро, и примерно через километр заметила небольшой окруженный березами коттедж, стоявший чуть в стороне.

Чтобы отдышаться, я перешла на бег трусцой и повернула в сторону домика – посмотреть, что там. Место было уединенным, и коттедж казался необитаемым, хотя и не заброшенным. Окна чистые, за ними виднелись шторы. Заглянув внутрь, я увидела крошечную гостиную с двумя зелеными креслами и маленьким столиком. Дверь оказалась заперта, и я устроилась на ступеньках в тени и сделала несколько глотков из бутылки с водой. Вытянув ноги и массируя лодыжки, ждала, пока дыхание и пульс не придут в норму. Внизу двери я заметила нацарапанные кем-то слова «Тут жила безумная Энни» и нарисованный рядом маленький череп.

Вороны на деревьях позади меня затеяли спор, но, если не считать их криков и изредка доносившегося блеяния овец, долина была тихой и безмятежной. Я считаю себя городской жительницей до мозга костей, но это место – при всей своей странности – никого не могло оставить равнодушным.

Инспектор Таунсенд собрал совещание в десятом часу. Участников было немного: пара полицейских, помогавших с опросом свидетелей, детектив-констебль Келли, лохматый эксперт-криминалист и я. Таунсенд с коронером заезжали узнать результаты вскрытия, и инспектор нам их кратко изложил. Как и следовало ожидать, в них не было ничего неожиданного. Нел умерла от травм, полученных при падении. В ее легких не было воды – она не утонула, а лишилась жизни еще до того, как попала в воду. Все повреждения получены в результате падения – ни царапин, ни ушибов, позволяющих предположить, что к ее смерти кто-то причастен. В крови найдено приличное содержание алкоголя – она выпила не меньше трех-четырех бокалов.

Келли кратко сообщила результаты опроса свидетелей – правда, и рассказывать-то было особо нечего. Мы знаем, что в воскресенье вечером Нел ненадолго заходила в паб, откуда ушла около семи. Нам известно, что она находилась в Милл-Хаус по меньшей мере до половины одиннадцатого, когда Лина отправилась спать. После этого Нел никто не видел. Никто не сообщил, ссорилась ли она с кем-нибудь в последнее время, хотя все признавали, что ее недолюбливали. Местным не нравилось, что она, будучи здесь чужой, считала себя вправе копаться в истории города. И чем для нее все закончилось?

Лохматый эксперт изучил электронную переписку Нел – она завела специальный ящик, посвященный проекту, и просила направлять ей на него разные истории. Чаще всего туда приходили оскорбления.

– Правда, я бы не сказал, что их поступало больше, чем обычно получают другие женщины по Интернету, – добавил он, виновато пожимая плечами, как будто нес ответственность за каждого женоненавистника в Сети. – Мы, конечно, и дальше будем держать это под контролем, но…

А вот другие новости эксперта определенно представляли интерес. Для начала выяснилось, что Джулс Эбботт лгала: телефон Нел так и не нашли, но распечатка ее звонков показала, что хоть она и пользовалась мобильником не часто, но за последние три месяца звонила сестре одиннадцать раз. Большинство звонков длилось не больше минуты, иногда две или три, все были достаточно короткими, и Джулс на них отвечала.

Ему также удалось установить точное время смерти Нел. Камера, закрепленная на скале внизу, оказалась целой и кое-что зафиксировала. Ничего особенного или достаточно отчетливого, просто размытое движение в темноте, за которым последовал всплеск. Камера показала, что Нел летела вниз в 2.31 ночи.

Но самое интересное эксперт приберег напоследок.

– Нам удалось найти отпечаток пальца на сломанной камере, – сообщил он. – Он не принадлежит ни одному из тех, кто фигурирует в деле, но разве мы не можем попросить местных прийти на дактилоскопию, чтобы вычеркнуть их имена из общего списка?

Таунсенд медленно кивнул.

– Я знаю, что камеру ломали раньше, – продолжил лохматый эксперт, пожимая плечами, – поэтому вряд ли это даст хорошую зацепку, но…

– Но все равно. Посмотрим, что получится. Этим займетесь вы, – произнес Таунсенд, глядя на меня. – А я поговорю с Джулией Эбботт об этих телефонных звонках. – Он поднялся, сложил руки на груди и опустил голову. – Я хочу вам всем сообщить еще одно, – начал он тихим, почти извиняющимся тоном. – Сегодня утром мне звонили из Управления.

Он тяжело вздохнул, и мы переглянулись. Этого следовало ожидать.

– Учитывая результаты посмертного вскрытия и отсутствие каких-либо вещественных доказательств того, что на обрыве произошла ссора, нам рекомендовано «не тратить силы и средства», – он жестом изобразил кавычки, – на расследование самоубийства или смерти от несчастного случая. Я знаю, что нам еще предстоит немало сделать, но мы должны работать быстро и эффективно. Времени на это у нас немного.

Нельзя сказать, чтобы это меня удивило. Я вспомнила наш разговор с инспектором в тот день, когда меня подключили к расследованию: скорее всего, она прыгнула вниз сама. Самоубийство – вот готовое объяснение, которое напрашивалось сразу, стоит только принять во внимание зловещую историю этого места.