Читать книгу "Давид против Голиафа - Гейдар Джемаль"

На самом деле самоопределение человека сегодня сводится к его статусу в потреблении. Человек, который потребляет простые материальные блага, которые можно съесть или натянуть на тело, находится в самом низу иерархии. Человек, который потребляет бренды, обозначающие гламурные виды еды и одежды, находится существенно выше и т. д.

Человек растворился в социальном бульоне. Он не является более твердой песчинкой на ветру времени. Но, скорее, молекулой тепловатой жидкости, которая идентифицирует себя только через среду. Это самый тяжелый этап кризиса человека, ибо внутри него продолжает жить в состоянии сонной личинки его подлинная человеческая сущность – спящая царевна в заколдованном лесу мегаполиса.

3.1. Кризис самоидентификации: миссия на земле

Кризис самоидентификации выражается в том, что человек обретает себя только в соотношении с внешними знаками и более не способен сосредоточиться на том, что выражает его глубинную суть.

Для многих людей вопрос «зачем?» вообще не встает. Они как пловцы, перед которыми стоит задача доплыть до финишной отметки. Они брошены в конкретную стихию и решают бесчисленное количество мелких задач, не дающих им даже возможности поставить вопрос о глобальном смысле.

Если же время от времени они и отвлекаются от каждодневной суеты с закадычным другом за кружкой пива, то готовые ответы на дремлющий неподалеку вопрос «зачем?» находятся в привычных штампах: дети, семья, как правило, – самые легкие и очевидные из них. Для людей позаковыристее могут после энной кружки всплыть на поверхность и «национальные интересы». Как правило, собеседники стараются не поддаваться скрытому бессознательному ощущению, что все эти легкие штампованные ответы – лишь имитация решения вопроса, по большому счету – собачья чушь.

Человек интуитивно жаждет быть на Земле «зачем-то». Иными словами, ему нужна миссия. Как бы он не был замордован обыденной жизнью, все равно в нем живет потребность того, чтобы его жизнь была «не просто так». Именно это люди пытаются выразить, когда начинают толковать о патриотизме и национальных интересах: таким образом они пытаются апеллировать к истории.

Одно из серьезнейших преступлений современного общества против живущих в нем людей – это исключение их из истории. Рассуждение о конце истории – это высокобровое умничание профессора, предназначенное для элит. Для них история «уже кончилась» или «еще не кончилась» в том смысле, что есть вопрос: окончательно ли власть имущие подмяли под себя все человечество или еще нет?

Остальное же человечество стоит на грани того, чтобы выпасть из истории в буквальном смысле слова – стать «никем», превратиться в «живущих просто так». И только на окраинах этой человеческой туманности вспыхивает отчаянная борьба за пребывание в сфере смысла, обладание миссией, причастность к истории.

Одной из наиболее распространенных форм человеческой компенсации за бессмысленность является изобилие вновь возникающих неоспритиуалистических сект, которые принято обозначать общим термином «нью-эйдж» (новая эпоха). Характерная черта всех этих сект – соединение «миссионности» (у всех этих сект есть некая великая конспирологическая задача на Земле) с полнейшей бессмысленностью и инфантильным убожеством содержательной части их учения. Секты возникают вокруг произвольно истолкованной фразы из Писания, невесть кем изобретенного абсурдного ритуала или просто человека, объявившего себя спасителем…

Общество почти не борется с подобными сектами, потому что фальсификация смысла и миссии, происходящая в них, вполне устраивает современные элиты.

3.2. Утрата суверенитета личности.

Кризис эго Кризис личности в том, что для своего утверждения она нуждается в санкции со стороны общества/государства, легитимность которых в свою очередь фиктивна.

В прекрасном стихотворении Пушкина «Анчар» властелин посылает раба за плодами ядовитого дерева. Выполнив задание, отравленный раб приползает на «лыки», постеленные в его собственном шалаше. Это очень важный момент: у раба есть место, где умереть. Каждую ночь измученные социальным гнетом существа возвращались к себе, на жалкое ложе, и внутрь себя, в тайники собственного сердца, чтобы остаться там на короткий миг одиночества наедине с собой.

Этот возврат в духовное убежище собственного сердца – обязательное условие воскресения к новым испытаниям, обретения сил для того, чтобы выдерживать страдания и унижения реальной жизни.

У современного человека забирают это духовное убежище. Ему не оставляют возможности уйти в самого себя, совершая внутреннюю иммиграцию из мира абсурда и бесполезной растраты времени и усилий. Медийное пространство, реклама, Интернет, профессиональные и социальные связи все больше заполняют то пространство внутри человека, где, по идее, не должно быть ничего, кроме тишины, ничего, кроме тайны его непостижимого Я. Человек становится лентой Мебиуса: внешнее плавно переходит в нем во внутреннее. Он боится остаться наедине с собой, потому что встреча со своим Я не возрождает его, не дает ему новые силы. Путешествие в себя отравляет современного человека, как поход за плодами дерева анчар отравил раба из пушкинского стиха.

Следует признать удивительную вещь – древо жизни в сердцах людей превратилось для них в анчар, и его плоды стали ядовитыми.

В ужасе люди бегут наружу, к социуму, к рекламе и развлечениям, к партийным собраниям и клубным тусовкам, они просят у всего этого внешнего гама защиты от ядовитых плодов собственного Я.

Психоанализ оказывает им в этом деле активную помощь. Фрейд подсказал элитам, – и они взяли это на вооружение, – что истинную сущность человека следует шельмовать и держать в кандалах и за решеткой, как озверелого маньяка. То, что на самом деле является врожденной совестью, не дающей смириться с диктатурой мира – диктатурой, осужденной всеми пророками, включая Иисуса Христа, как совершенная ложь! – превращается в психоанализе в бессознательного внутреннего агрессора, имя которому «Оно».

Психоаналитики – профанические наследники церковников – не учат смирению; в той системе контролируемого абсурда, которую они предлагают современным людям, смирение превращается в излишнюю роскошь.

3.3. Кризис статуса (кризис социального эго)

Кризис статуса в том, что человек не может полноценно относиться к себе как к значимому существу вне своей социальной или профессиональной функции.

Тварь я дрожащая или право имею – вопрошал себя Родион Раскольников, шествуя неверной походкой по улицам Санкт-Петербурга. Проверить это он мог, только убив старуху. Потому что альтернатива в его вопросе состояла из взаимоисключающих позиций. Сегодня Родион Романович выглядит странно. В современном представлении, конечно же, он имеет право, более того – все права. И именно поэтому он дрожащая тварь. Между тем и другим не должно быть никакого противоречия.

Для Раскольникова «иметь право» означало уподобиться Наполеону, который встал над всеми. Для современного человека «иметь право» является чем-то прямо противоположным. Это означает устранение самой возможности Наполеона в человеческом естестве. «Наполеон» для современного общества – это Гитлер, который сжег в печах 6 миллионов евреев. У современного человека, – который, естественно, не может быть ни кем другим, кроме как «тварью дрожащей», и несет этот статус с достоинством, – есть масса всяких прав. Но все эти права приобретают тем большую яркость, выпуклость и глубину, чем меньше их навязчиво пытаются реализовать.