Читать книгу "Гнев викинга. Ярмарка мести - Джеймс Л. Нельсон"

— Франкский ублюдок! — прорычал Лохланн, и Луи покачал головой.

— Что я тебе говорил? Не злись, — повторил Луи.

Мальчишка был безнадежен. Луи опустил меч так, что кончик его коснулся земли, и наградил Лохланна высокомерной улыбкой, чтобы наверняка привести молодого человека в ярость. Что и произошло.

Он снова бросился на Луи. Поскольку во время предыдущей атаки ловкость ему не помогла, на сей раз он решил использовать грубую силу, широко замахнувшись мечом. Луи вскинул собственный клинок и позволил стали принять всю силу удара Лохланна. Отдача была мощной — Лохланна никто не назвал бы слабаком, — но Луи сумел удержать удар так, словно меч Лохланна застрял в стене.

На миг они застыли в этой позе, а затем Луи вывернул запястье и стукнул клинком плашмя по кисти Лохланна. Тот завопил от боли и уронил свое оружие. Луи шагнул к нему и снова шлепнул его мечом по заду, затем схватил его за руку, повернул вокруг себя и пнул в то же место, заставив растянуться на полу.

— Хм-м-м, — протянул Финниан, глядя на Лохланна, который, перевернувшись, с ненавистью смотрел на них. — Я рад, что ты не причинил вреда брату Луи. А теперь ступай прочь. И прошу, подумай дважды, прежде чем снова обращаться с другими мальчишками так, словно они твои рабы, которых можно безнаказанно избивать.

Лохланн ощерился, взглянув сначала на Финниана, затем на Луи. Выглядел он так, будто собирался что-то сказать, но благоразумно передумал, поднялся и вышел из конюшни так быстро, как только мог, не теряя достоинства.

— Благодарю, брат, — сказал Финниан и наклонился, чтобы поднять меч Лохланна. — Боюсь, юный брат Лохланн не усвоит этот урок, но хотя бы начало положено.

— Может, и усвоит, — сказал Луи. — Может быть, и нет. Я повидал множество таких мальчишек. Из некоторых выходил толк. Из этого тоже выйдет.

Он попытался, но не сумел вложить хоть каплю уверенности в свои слова.

— Мы должны за него молиться, — сказал Финниан с куда большей искренностью в голосе.

«Опять молиться, — подумал Луи. — Вечерни, всенощные, мессы… Мы только и делаем, что молимся. У меня уже сил не осталось».

— Я вам еще нужен? — спросил Луи, желая сказать: «Я уже рассчитался с вами за свое спасение?»

— Да, нам нужно кое-что обсудить, — сказал Финниан, и стало ясно, что возня с братом Лохланном была лишь прелюдией, а настоящее дело начнется только сейчас.

Финниан забрал мечи, вложил их в ножны и сунул под мышку.

— Прошу, брат Луи, — сказал он, — следуй за мной.

Он вышел из конюшни, и Луи послушно зашагал следом.

«Зато день был нескучным, — подумал Луи. — Это уже кое-что».

Глава десятая

Не люблю я мрачные воды, что текут за моим жилищем.

Анналы Ульстера, 846 г.

Луи неохотно покинул конюшню, не желая, чтобы его ряса вновь пропиталась холодным дождем, но следовал за Финнианом, не задавая вопросов. К счастью, идти пришлось недалеко, поэтому ему удалось не промокнуть до нитки. Десять минут спустя Луи вместе с отцом Финнианом очутился в доме аббата, в его личных покоях.

Однако аббата тут не оказалось. По какому праву Финниан пользовался комнатами настоятеля монастыря, Луи не знал, но священник провел его туда и предложил сесть, как ни в чем не бывало, словно это его собственный дом.

Луи и раньше считал отца Финниана загадочным, а инцидент на конюшне с братом Лохланном окутал его еще большей тайной. Они с Финнианом были лишь шапочно знакомы, так откуда Финниан мог знать, что Луи справится с Лохланном, причем именно таким образом? Если бы Лохланн победил, он не получил бы урок, но Финниан, похоже, не принимал во внимание такую возможность.

Почти все монахи и святые отцы, с которыми Луи жил в Глендалохе, казались ему одинаковыми, похожими на всех остальных священников. Они отличались большей скромностью и меньше любили земные блага, чем те, кого он помнил по Франкии, но в остальном занимались тем же. Ходили к вечерням и заутреням, соблюдали посты, работали на полях, варили эль и пекли грубый хлеб. В общем, жили той жизнью, которая полностью соответствовала представлениям Луи о монастырском быте. Отец Финниан им не соответствовал.

Иногда Финниан надолго задерживался в Глендалохе, иногда он отсутствовал. Порой исчезал на день или два, порой на несколько недель. Он был открыт, дружелюбен и общителен, оттого Луи и понадобилось довольно много времени, чтобы понять: этот человек ничего о себе не рассказывает. Это заинтриговывало, но расспрашивать его Луи, конечно же, не стал, чтобы не проявлять бесцеремонность, к тому же совершенно бесполезную.

— Тебе лучше? — спросил Финниан.

Он положил торф на угли, тлевшие в небольшом очаге, отчего пламя снова ожило в нем. Жар дарил почти болезненное наслаждение, и Луи вспомнилось, как ногти Фэйленд впивались ему в плечи, отчего он стыдливо покраснел.

«Я становлюсь монахом, Господь всемогущий, я и правда им становлюсь», — подумал он. Было время, когда он хвастался бы этими царапинами перед своими боевыми товарищами, как хвастался ранами, полученными на поле боя.

— Да, очень хорошо, merci beaucoups[12], — сказал Луи.

— Vous êtes les bienvenus[13], — ответил Финниан.

Он отошел к столику у стены, взял два хрустальных бокала тонкой работы, которые было странно тут видеть, и налил в них вина из бутылки аббата. Один бокал он передал Луи, второй взял сам и сел к нему лицом на стул с прямой спинкой.

Луи пригубил вино. Как и хрусталь, оно оказалось хорошим. Молодой человек оглядел комнату. Она располагалась в каменном доме с толстыми балками, поддерживающими соломенную крышу. Пол был покрыт стеблями ситника, на которые уже налипла грязь. В приглушенном вечернем свете, при сильном дожде казалось, что оконные стекла закрашены снаружи серой краской. То были личные покои аббата одного из самых важных монастырей в Ирландии. Луи улыбнулся про себя.

Узнав о своей ссылке и смирившись с ее неизбежностью, он лишь надеялся, что она не продлится долго. Луи утешался тем, что отправится именно в Глендалох, место, о котором он часто слышал, оплот науки и колыбель христианства в Ирландии. Он представлял себе огромнейший собор, раскинувшийся при нем роскошный город и множество приятных мелочей, которые он найдет в нем, чтобы облегчить свое незавидное положение.

Он удивился, когда наконец увидел это место, и сюрприз оказался не из приятных.

Ирландия, как выяснилось, ничуть не напоминала Франкию. Жизнь Луи де Румуа прошла среди огромных залов и замков, величественных соборов, которые так часто встречались у него на родине, что казались неотъемлемой частью пейзажа. Он привык к высоким сводчатым потолкам и замысловатым мозаичным полам, к витражам в окнах, сиявшим во славу Господа.