Читать книгу "И снова девственница! - Анна Соломахина"

Белый снег, серый лед, На растрескавшейся земле. Одеялом лоскутным на ней — Город в дорожной петле.

Она шла по подъёмному мосту, ступая босыми ногами по истерзанным копытами брёвнам.

А над городом плывут облака, Закрывая небесный свет. А над городом — желтый дым, Городу две тысячи лет, Прожитых под светом Звезды По имени Солнце…

Ветер уныло завывал, норовя сбить с ног, но девушка упрямо шла вперёд, ведь она знала, что назад дороги нет.

И две тысячи лет — война, Война без особых причин. Война — дело молодых, Лекарство против морщин.

Кое-как дойдя до решётки, она устало прислонилась к стене. Охранник угрожающе поднял алебарду, недвусмысленно показывая свои агрессивные намерения.

Красная, красная кровь — Через час уже просто земля, Через два на ней цветы и трава, Через три она снова жива И согрета лучами Звезды По имени Солнце…

Глядя в пустые провалы глаз, она набралась храбрости и шагнула внутрь. Пусть убивает. Осточертело! Сколько можно её мучить? Наяву угрожают, во сне покоя не дают. Достали!

И мы знаем, что так было всегда, Что Судьбою больше любим, Кто живет по законам другим И кому умирать молодым. Он не помнит слово «да» и слово «нет», Он не помнит ни чинов, ни имен. И способен дотянуться до звезд, Не считая, что это сон, И упасть, опаленным Звездой По имени Солнце…[3]

Как ни странно, но череп отступил. Полыхнул ультрафиолетом и, осыпая доспехи с призрачной субстанции, поплыл следом.

— Кто ты? — дойдя до середины мощёной серой брусчаткой площади, она резко обернулась к спутнику.

— Страж, — прошелестело в ответ.

— Чего?

— Уходи, — ответил по-своему полтергейст. Или как оно там называется.

— Не могу, — сведенные от напряжения плечи устало опустились, — у меня контракт на крови.

— Странная, другая, — раздалось очередное шипение, — не отступишься — пожалеешь!

Вновь привычный вихрь и наконец-то нормальный сон. «Фух, вот бы сразу так!»

Глава 5. Проверка

На следующий день, как назло, зарядил дождь. С самого утра сначала заморосил, а потом и вовсе разошёлся не на шутку. Свинцовые тучи полностью заслонили солнце, лучи еле пробивались сквозь толщу влаги невнятной серостью. Завитые по случаю допроса локоны, несмотря на карету и зонт, набрякли и обвисли. Пышный подол украшали влажные разводы, а оборки собрали, кажется, всю окрестную грязь, щедро делясь ею с чулками и туфельками. Гордо вышагивавшему рядом магу сии неприятности были неведомы, разбиваясь о высокие ботфорты и кожаный плащ.

— Могли бы и мне выделить что-то в этом роде, — бурчала Любовь, чувствуя, как холодные струйки подбираются к пяткам.

— Тебе бы пошло, — окинул задумчивым взглядом стройную фигурку, — только под плащ надеть одни чулки с корсетом.

— Фу, — скривилась девушка, передёргиваясь от сырости и вспомнившейся картинки из мужского журнала, что она случайно нашла в столе главного бухгалтера, когда в срочном порядке искала печать предприятия. Причём главбух была женщиной…

Наконец, они добрались до дворца, где их уже встречал вчерашний главмаг, которого она про себя называла вороном. С вариацией эпитетов, разумеется. Сегодня он удостоился прозвища ворон-зализняк, поскольку то ли переборщил с гелем для укладки, то ли забыл помыть голову. Брэгдан по сравнению с ним выглядел куда ухоженнее: белоснежная грива пышно возлежала волосок к волоску, контрастируя с блестевшим от хрустальных капель чёрным плащом. У Кордована же они были небрежно перехвачены замшевой лентой, непослушная прядь вновь рассекала щёку, а сюртук он, похоже, не менял со вчерашнего вечера. Тем не менее, именно он подсушил и почистил её одежду, предварительно скривившись в презрительной гримасе.

— Теряешь квалификацию, — насмешливо бросил Брэгу, — сил теперь только на себя любимого хватает?

— Вот ещё, — чуть было не оговорился про презренных рабынь, но вовремя вспомнил об официальном статусе подопечной и поправился, — просто не успел, как ты уже вмешался.

Заминка и резкая смена интонации не прошла мимо его внимания. Впрочем, заострять не стал, зафиксировав аномалию в копилке дотошной памяти.

— Следуйте за мной, — резко развернулся и, чеканя шаг, двинулся вверх по мраморной лестнице.

Синий с золотистым орнаментом по канту ковер приглушал шаги. Седовласый, памятуя о легенде, подал руку не обольщавшейся на сей счёт девушке. Она прекрасно понимала, что, если бы не свидетели, ей не только бы не помогли, напротив, ещё бы и попинали. Причём, неизвестно, от кого прилетело бы больнее. Тем не менее, она воспользовалась ситуацией, благо, на руках имелись перчатки, а в голове масло. Последнее, правда, скоро придётся менять, ибо шестерёнки в этом мире работали буквально на износ, как в информационном, так и эмоциональном планах. И Бог бы с ней, с учёбой, порой было даже интересно, за исключением танцев и хитросплетений придворного этикета, но круглосуточный напряг давал о себе знать.

В малом зале совещаний можно было устраивать чемпионат мира по хоккею: настолько просторно и холодно. Пол искрился от света магических кристаллов, как первоклассный каток, не отставая и в скользящих функциях. Её поставили в центр полукруга, напротив почтенной комиссии высших магов государства, даже не предложив присесть. Сами же вольготно устроились в мягких креслах, в том числе тиран — опекун, и лишь секретарь недовольно ёрзал на жёстком стуле, не отличавшимся особым удобством. Помимо бумаг на его столе возвышался колоритный агрегат с несколькими колбами, кристаллами и прочей магической ерундистикой, в которой она абсолютно не разбиралась.

— Начинается внеочередное заседание комитета магии королевства Кординия, — монотонно забубнил секретарь, повергая в уныние даже отъявленных оптимистов, что уж говорить про Любовь. — Председатель герцог Кордаван Дагонский. Особый гость — его Величество Базальд Варокский, повелитель Кординии. Приглашённый эксперт — граф Герардус Москополикус, член совета Независимой Семёрки, любезно предоставившей эталонный образец. Секретарь — Вернон Тыглинский.

Пока тот нудно перечислял поимённо и потитульно всех участников, ноги стали ощутимо затекать, ибо она боялась даже шевельнуться — вдруг это расценят, как попытку к диверсии? Но недолго мучилась старушка в гвардейских опытных руках, коротко и быстро изложив суть собрания, Корд уже протягивал ей всё тот же до безобразия острый нож, которым пытался обескровить накануне.