Читать книгу "Время и политика. Введение в хронополитику - Александр Сунгуров"

Сама природа действительности такова, что событийная история привязана к хронологии. Именно хронология задает рамки, в которых располагаются происшествия, из которых и отбираются события. Датирование как маркировка времени означает, что когда нас спрашивают, что происходило в таком-то году, мы называем некие события, придавая этому времени определенные качественные характеристики. В свою очередь датировка как темпоральная организация истории означает, что при ответе на вопрос о каком-либо событии мы прежде всего называем время, когда оно произошло, тем самым фиксируя его темпоральную позицию в исторической реальности[115]. Как отмечал Г. Зиммель, «мы помещаем событие в объективно протекающее время не для того, чтобы оно соучаствовало в его протяженности, но для того, чтобы каждое событие получило соотносимое с другими местоположение»[116].

В некоторых случаях исследователи ставят под сомнение общепринятую шкалу истории. Так, например, одним из первых выдвинул гипотезу о неверной хронологии русский революционер и мыслитель Николай Морозов, который, основываясь, на предположении, что звери Апокалипса – это названия созвездий в небе при написании Иоанном этого текста, предложил свои поправки к классической школе времени. Его идею развил в наше время Фоменко с соавторами. Подавляющее большинство историков, однако, считают тексты Фоменко ярким примером лженауки.

Однако и в рамках классической истории понятие «время» используется не только как дата в хронологии. Термин «время» фигурирует и в названии наиболее крупных исторических периодов – например, историческое время и доисторическое время, Новое и Новейшее время и т. д. Немецкий философ Карл Ясперс выделяет четыре гетерогенных периода в мировой истории: прометеевская эпоха, эпоха великих культур древности, эпоха духовной основы человеческого бытия (осевое время) и эпоха развития техники. «Человек четыре раза как бы отправляется от новой основы. Сначала от доистории, от едва доступной нашему постижению прометеевской эпохи (возникновение речи, орудий труда, умения пользоваться огнем), когда он только становится человеком. Во втором случае от возникновения великих культур древности. В третьем – от осевого времени, когда полностью формируется подлинный человек в его духовной открытости миру. В четвертом – от научно-технической эпохи, чье преобразующее воздействие мы испытываем на себе»[117].

Период «осевого времени» является, по мнению Ясперса, центральным в истории человечества. Это эпоха духовного основоположения всех мировых культур. «Эту ось мировой истории, – писал Ясперс, – следует отнести ко времени около 500 лет до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н. э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, который сохранился и по сей день. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющие жизнь людей».

Правомерность рассмотрения времени истории только как шкалы физического времен оспаривают и многие современные историки. Так, выдающийся французский историк XX века, один из лидеров Школы Анналов, Фернар Бродель противопоставлял хронологическому времени длительность, с которой он связывал понятие структуры исторического времени. Вместо времени, которое существует «только тут», Ф. Бродель устанавливает множественность форм исторического времени, форм творческого времени, которые созданы помогать человеку творить историческую реальность и вместе с тем существуют как сдерживающий фактор, ограничивающий социальные действия[118].

По мнению Ф. Броделя, во-первых, существует множество типов исторического времени, переплетенных между собой, важность которых обусловлена своего рода спецификой длительности, и только для очень больших длительностей можно утверждать действительно универсальные законы. Сказанное обнаруживает важность понятия исторического времени как гносеологической характеристики, показывающей, каким образом представители разных научных школ и направлений оценивали смысл происходящего в истории (например, осевое время К. Ясперса), то есть какие события, факты и тенденции они квалифицировали как переломные, позволяющие говорить о смене эпох.

Представители традиционной истории, считает Бродель, обращали внимание только на короткие отрезки времени, и не случайно ее называли событийной, или сериальной, историей, изучавшей лишь крупные события: войны, революции и т. д. Эта историческая наука фактически игнорировала время, и поэтому результаты ее исследований всегда отличались излишним схематизмом и абстрактностью. Анналовская школа, отмечает Бродель, решила устранить этот недостаток традиционной школы и в центр своих изысканий поставить время. Она делит его на короткое время (temps bref) и длительное время (longue duree).

Короткое время охватывает дни, сутки, месяцы. Например, пожары, сезон дождей выражаются коротким временем, поскольку они длятся сравнительно недолго. Оно также охватывает все формы экономической, социальной, религиозной и т. д. жизни. Что касается длительного времени, то здесь речь идет о столетиях и тысячелетиях. Среди всех времен длительное время занимает особое место, и историку нелегко к нему привыкнуть, хотя без него нельзя объяснить всю историю человечества. Это время неподвижно и лежит в основе познания исторического процесса. Оно как бы составляет каркас истории[119].

И именно в рамках длительного времени по Броделю историки, философы, специалисты других наук обнаруживают определенные циклы в развитии человеческой цивилизации и культуры. Обсуждение этих циклов связано, прежде всего, с работами О.Шпенглера[120]и А.Тойнби[121]. Как отмечает российский политолог и философ В.И.Пантин, «эти выдающиеся философы истории видели в развитии цивилизаций не только замкнутые циклы с их основными фазами («весна», «лето», «осень» и «зима» культур у Шпенглера; «генезис», «рост», «надлом» и «распад» цивилизаций у Тойнби), но и волнообразные, ритмические, повторяющиеся характеристики и внутренние механизмы»[122]. В частности, Шпенглер указывал в своих работах на существовании наряду с глобальными циклами культур и цивилизаций длительностью около тысячелетия, внутренних ритмов меньшей длительности – 50-летнего, 70-летнего, 300-летнего и др. О ритмах развития культур и отдельных цивилизаций писал также известный историк и географ Л.Н. Гумилев[123]. Наличие достаточно четких ритмов в истории последних столетий, хорошо коррелирующих с длинными волнами Кондратьева (порядка 60 лет), показано в работах российских исследователей В.И. Пантина и В.В. Лапкина[124], но к ним мы вернемся подробнее далее, при рассмотрении феномена политического времени.