Читать книгу "Главным калибром - огонь! - Рустам Максимов"

Спустя пару часов майор Томилин и пенсионер-изобретатель стояли в подвале дома у «саркофага», в котором мирно спал (СПАЛ ли?) полковник Максименко. Следователь, по дороге битый час слушавший рассказ старика, никак не мог решить, что говорить начальству. А главное – что теперь делать с Маликовым. Ясное дело, что пенсионер вовсе не собирался причинять вред здоровью высокопоставленному работнику Следственного комитета, но как это докажешь? Да и что это за аппаратура у старика, которая погрузила полковника в глубочайший сон? Сон, похоже, самый обыкновенный, не летаргический.

– Кхм, Вячеслав Михайлович, а вы всё испробовали? – майор с надеждой посмотрел на изобретателя. – Может, что-нибудь упустили?

– Эх, Анатолий, неужели вы думаете, что я столько времени просидел сложа руки? – старик вновь шмыгнул носом. – Нет, я, к сожалению, здесь бессилен. Поэтому и вынужден был попросить вас о помощи.

«…Знать бы ещё, как я могу тебе помочь, – подумал Томилин, рассматривая листы „саркофага“, искусно маскировавшие тело полковника во время прошлого визита следователя. – Чёрт, а ведь в тот раз всё гудело и пищало, словно самый настоящий прибор. Ну, и жук ты, Михалыч!..»

– Анатолий, давайте попьём чая, – почесав бороду, предложил пенсионер. – Чувствую, что в ближайшем будущем у меня не будет такой возможности.

– Боюсь, что вы правы, Вячеслав Михайлович, – согласился майор, ломая голову, под каким соусом лучше всего доложить о данном ЧП начальству. – В тюрьме с нормальным чаем бывает напряжёнка.

Глава 5

Пятнадцатого января Алексеев издал приказ, предписывающий всем российским гражданским кораблям немедленно покинуть японские и корейские порты и воды. Невыполнение данного приказа влекло за собой крупные неприятности по линии политического сыска, как для капитанов судов, так и для судовладельцев.

Данное распоряжение, впрочем, совершенно не касалось «Аскольда», три дня назад бросившего якорь в Чемульпо. Придя в этот корейский порт, крейсер 1-го ранга сменил там спешно отозванного в Порт-Артур «Боярина», который выполнял тайную миссию по доставке в Корею флигель-адъютанта короля Коджона.

Вместе с «Боярином» ушла и канонерка «Гиляк», матросы с которой осуществляли охрану русской миссии в Сеуле. Русский посланник, действительный статский советник Павлов, был очень недоволен сокращением штата охраны, но ничего не мог с этим поделать против воли Алексеева. Недавно назначенный командир «Аскольда», капитан 1-го ранга получил чёткий и однозначный приказ – смотреть в оба, игнорируя поползновения посланника подчинить крейсер воле дипломатии.

Уже отсутствовало телеграфное сообщение между Чемульпо и Порт-Артуром, на берегу шло строительство японцами складов и бараков, в порт постоянно прибывали пароходы под флагом Страны восходящего солнца. Вскоре количество «мирных жителей» японской национальности с военной выправкой перевалило за четыре с половиной тысячи и продолжало нарастать по мере подхода всё новых и новых транспортов.

В одной из последних телеграмм из Порт-Артура генерал-адъютант повелел следующее: в случае какого-либо осложнения обстановки в Чемульпо, или даже намёка на провокацию, «Аскольду» следовало немедленно уходить в открытое море и дальше действовать по обстоятельствам. По этой причине Константин Александрович посматривал на японский стационер – крейсер «Чиоду» – с огромным желанием пустить тихонечко ночью пару мин в борт этого корабля. Однако ни о чём подобном в приказе Алексеева не говорилось, и каперанг не горел желанием спровоцировать войну какими-либо своими опрометчивыми действиями.

Японцы, кстати, словно чувствовали настроения русских и старались лишний раз не задевать северных варваров ни в порту, ни на городских улицах. Командир «Чиоды», капитан 1-го ранга Мураками из кожи лез вон, лишь бы показать всем – в первую очередь русским – миролюбивые намерения японского правительства. Мысленно же Мураками вынашивал различные планы, как уничтожить русский крейсер прямо на рейде. Надо сказать, что МГШ (морской генеральный штаб) Японии весьма недвусмысленно запретил воинственному командиру «Чиоды» предпринимать какие-либо рискованные односторонние действия, чтобы не спугнуть русских раньше времени. Поэтому японец старательно разыгрывал роль пацифиста, желающего дружить со всеми, кто околачивался в Чемульпо.

Впрочем, Грамматчиков, имевший чёткие инструкции начальства, с самого начала раскусил лицедейство Мураками и его подчинённых, потихоньку готовя свой крейсер к быстрому рывку в открытое море. И «Аскольд» и «Чиода» постоянно поддерживали в котлах достаточно пара, чтобы немедленно дать ход.

Всё это происходило на фоне потрясающей неадекватности столичных дипломатов, которые самоуверенно блеяли о мире, о продолжении переговоров и прочей бестолковой лабуде. Получая подобные телеграммы из Петербурга, генерал-адъютант нервничал, начиная срывать злость на подчинённых. Досталось многим.

На это всё накладывалась бестолковая перепалка с Адмиралтейством, которая изо дня в день всё больше и больше раздражала Алексеева. Причиной нового конфликта стал эксперимент наместника со стрельбой на дальние дистанции. На одном из владивостокских крейсеров, задействованном в эксперименте, в конце декабря вышли из строя почти с десяток шестидюймовок Канэ. Откровенно говоря, на какое-то время «Россия» практически полностью лишилась боеспособности, о чём кто-то бдительный тотчас сообщил в Петербург.

Генерал-адъютант напрасно пытался обратить внимание Авелана и прочих адмиралов на вовремя вскрытую проблему с орудийными станками. Столичные флотоводцы никак не могли взять в толк, зачем вообще тихоокеанцы проводят учебные стрельбы на больших дистанциях. Это противоречило всем канонам отечественной военно-морской науки, не говоря уже об износе и поломках матчасти и большому расходу боеприпасов.

– Господи, ну, хоть бы скорее началась война, что ли, – перечитывая очередную телеграмму из Адмиралтейства, в сердцах бросил Алексеев. – Может, хоть тогда эти столичные шаркуны сообразят, что мы здесь не в бирюльки играем.

После Рождества наместнику стало окончательно ясно, что ему следует срочно подыскать кандидатуру на место начальника Отдельного отряда крейсеров, базирующегося во Владивостоке. Командующего этим соединением, контр-адмирала Штакельберга, подвело его хрупкое здоровье. В преддверии ожидаемой войны Эвальд Антонович не хотел брать на себя ответственность, которая легла бы тяжким грузом на его и без того расшатанное здоровье. Выбирать, собственно, было особо не из кого, поэтому во Владивосток отправился контр-адмирал Витгефт, получивший подробнейшие инструкции и наставления от Алексеева.

С самого утра генерал-адъютант успел посетить порт, побывав на крейсере 2-го ранга «Боярин», на котором снимали малокалиберные «хлопушки», ставя вместо них 75-мм пушки Канэ. Затем наместник, сопровождаемый генерал-майором Белым, прибыл на Тигровый полуостров, посетив одну из батарей береговой обороны. Плановая инспекция прошла вполне удовлетворительно, и часам к трём дня Алексеев приехал на обед в свой дворец. Здесь наместника ожидал рапорт от лейтенанта Рощаковского, с пометкой «занимательно», сделанной рукой капитана 1-го ранга Эбергарда.