Читать книгу "Война буров с Англией - Христиан Рудольф Девет"

Для чего же была послана депутация в Европу? Рассчитывали ли оба правительства на вмешательство держав? Я решительно протестую против этого. Вмешательство со стороны держав не снилось ни Оранжевой республике, ни Трансваалю, и ни о чем подобном не говорил президент Штейн, обращаясь к бюргерам с речью в Поплар-Грове; точно так же он и позднее ни в одной из своих речей не говорил об этом. Единственной целью депутации было поведать всему миру о том, что делалось в Южной Африке. И она достигла этой цели, и в этом ее большая заслуга. Она помогла нам приобрести симпатии всего света. И я лично думаю, что, несмотря на то что способ ведения войны со стороны Англии был ужасен, противен всем принципам цивилизации, нам, бурам, было бы еще хуже, если бы на нашей стороне не было общей симпатии всего света.

Немецкие гавани на западном берегу Южной Африки не могут идти в счет не только потому, что они находятся от нас слишком далеко и почти недостижимы для нас, но и потому, что, прежде чем добраться до них, нужно пройти огромные пространства по английским владениям, по Капской колонии, Грикуаланду и Бечуану. Нам нечего было и думать о ввозе и вывозе. Мы должны были довольствоваться в течение почти трех лет только тем, что ввозила к нам Англия.

За несколько дней перед бегством у Поплар-Грове я назначил Дани Терона капитаном разведывательного отряда. Я оставил его теперь позади, чтобы он мог с известной высоты следить за движениями лорда Робертса, а сам отправился в Блумфонтейн. Там я разместил бюргеров по позициям и приказал им продолжать возводить укрепления, которые тянулись с запада на юг и находились в 4–6 милях перед городом.

Вечером 12 марта появился лорд Робертс, и произошло несколько стычек между его войсками и нашими бюргерами, занимавшими позиции влево, к югу от города; но ничего серьезного не произошло. Каждый из нас с нетерпением и волнением ожидал следующего дня.

Мне думалось, что 13 марта будет днем, когда придется сражаться изо всех сил, не размышляя о том, чего бы это могло стоить. Если уж суждено Блумфонтейну погибнуть, то пусть враг переступит через наши трупы. Спешно делал я соответствующие распоряжения. Поздно вечером я, переходя от позиции к позиции, старался воодушевлять офицеров и бюргеров. Я говорил им, что от их храбрости зависит все, что они должны защищать свою столицу изо всех сил и купить ее спасение какой бы то ни было ценой. Бюргеры были в самом бодром настроении, и я не видел ни одного лица, на котором бы не выражалась твердая решимость постоять грудью или пасть.

Но что же услышал я, прибыв около 11 часов к нашему левому крылу?!!

Коммандант Вейльбах покинул свою позицию еще рано вечером! Мне невозможно было найти его ночью, и я принужден был взять бюргеров из других отрядов, чтобы поставить их на покинутых бюргерами позициях. Но когда они туда прибыли, то увидели, что англичане тотчас же вслед за уходом комманданта Вейльбаха заняли его позиции, которые по важности своего положения представляли ключ к Блумфонтейну.

Все, что оставалось еще сделать, было сделано, но… поправить дела не удалось, и вот, благодаря тряпичности одного человека, комманданта Вейльбаха, которого следовало бы сменить еще раньше, тотчас же за бегством при Поплар-Грове пропало решительно все.

Я провел ужасную ночь, не смыкая глаз ни на одну минуту.

Наступило утро 13 марта.

Едва взошло солнце, как англичане, занявшие позиции комманданта Вейльбаха, стали бомбардировать наиболее близко лежащую позицию.

И пошло!

Первая позиция сдалась.

Тогда одна позиция за другой стали очищаться бюргерами. Как только с одной из них бюргеры замечали, что соседняя очищается, они спешили сделать то же и уходили… Почти все бюргеры покинули свои позиции, не сделав ни одного выстрела.

Несмотря на все усилия, ни я, ни мои офицеры не могли удержать бюргеров, уходивших на север, и Блумфонтейн был взят лордом Робертсом без единого выстрела.

Глава VIII

Бюргерам разрешено на некоторое время разойтись по домам

Блумфонтейн был в руках неприятеля. Что касается самого города, то он со всем, что в нем было драгоценного, остался в целости. Но я предпочел бы лучше его гибель, нежели то, что случилось. Прежде всего я не считаю его лучше других городов, а во-вторых, если бы, защищая его до последней капли крови, мы допустили его полное разрушение, нам не было бы стыдно.

Но теперь стыд наш заключался именно в том, что мы отдали город, не сделав ни одного выстрела в его защиту. Каким ужасным чувством наполнилось мое сердце при виде того, что Блумфонтейн оказался в руках неприятеля! Да, одного этого было достаточно, чтобы у многих из бюргеров пропало всякое мужество!

И не только одно то было ужасно, что наша столица была взята, но еще и то, что случилось после этого с бюргерами. Они до такой степени растеряли последние остатки храбрости и собственного достоинства, что казалось, невозможно было ожидать от них и в будущем, чтобы они оказали еще какое-либо сопротивление неприятелю. Отряды были окончательно деморализованы. Бюргеры из округов Форесмит и Якобсдаль еще со времени Поплар-Грове самовольно разошлись по домам, а теперь остававшиеся еще бюргеры в полном беспорядке разбегались каждый в свой округ.

Я знал, что лорд Робертс, заняв нашу столицу, останется там отдыхать некоторое время со своим войском, а потому я спрашивал себя: что же должен делать я во время отдыха англичан на лаврах? Несмотря на все случившееся, я ни одной минуты не мог даже допустить мысли о том, чтобы мы могли сдаться неприятелю и не продолжать борьбы.

Для меня было ясно, что, во-первых, следует воспользоваться временем, чтобы дать всем бурам, бывшим по 6 месяцев в разлуке с семьями, короткий отпуск. А потому я отдал в приказе по всем моим отрядам разрешение идти по домам до 25 марта, когда бюргеры снова все должны собраться около железнодорожного моста через реку Занд[25].

Распорядившись таким образом, я отправился в Брандфорт с тем, чтобы оттуда проехать в Кронштадт и повидаться с президентом Штейном, который покинул Блумфонтейн вечером накануне его взятия.

Возвращаясь назад, я встретил главнокомандующего П. Жубера, который приехал в Оранжевую республику для того, чтобы убедиться самому, можно ли задержать лорда Робертса в его дальнейшем движении и как это сделать. Он был очень недоволен, узнав, что я распустил своих бюргеров до 25 марта.