Читать книгу "Вокруг трона Медичи - Елена Майорова"

Однако во всем остальном он проявлял редкое здравомыслие и исключительные дипломатические способности.

Неаполитанское королевство на юге Италии оставалось яблоком раздора для европейских королевств и итальянских государств.

Зная, что Флоренции помогает только Милан, король Ферранте стал чинить регентше такие препятствия, чтобы она не думала о чужих делах, а пыталась поправить свои собственные.

Граждане сохраняли верность Медичи, но в военном отношении папа и Неаполь сильно потеснили их. За два года войны враги продвинулись далеко в тосканские земли. Однако Лоренцо жил и дышал местью и упорно продолжал преследование оставшихся в живых врагов. Бернардо ди Бандино, убийца Джулиано, бежал в Константинополь. Он думал, что там его не достанет рука мстительного правителя Флоренции, но Мухаммед II выдал его Лоренцо. Бандино был повешен; Джованни де Монтесекко после длительного следствия – обезглавлен.

В 1480 году Лоренцо предпринял свою знаменитую поездку в Неаполь для примирения с королем Ферранте. Обаяние и ум помогли заключить мир с Неаполитанским королевством. Он сумел его убедить, что твердая власть дружественно настроенных Медичи во Флоренции выгоднее, чем зависящее от колеблющегося настроения народных масс республиканское правление. Неаполь заключил с Флоренцией дружеское соглашение. Потеряв союзника, папа вынужден был пойти на уступки.

Авторитет Лоренцо поднялся после этого на необычайную высоту.

Старый мост служил домом для дубильщиков и красильщиков, которые сбрасывали ядовитые отходы прямо в реку Арно. Лоренцо воспротивился такому порядку. В результате река почти совсем очистилась, а дубильщики и красильщики теперь работали в специально отведенном для них районе города.

Городскую бедноту Великолепный привлекал беспрестанными праздниками и бесплатной раздачей пищи. Он взял на себя обязанности своей матери Лукреции, которую во Флоренции называли «приютом всех несчастных». Она скончалась после тяжелой болезни весной 1482 года. Печаль Лоренцо не поддавалась описанию. Уже по прошествии некоторого времени он признавался в письме одной из просвещенных женщин Италии: «Я испытываю страшное горе, потерял я не просто мать, а единственное убежище от неприятностей и вдохновительницу всех моих начинаний». И долго, до самой своей кончины, правитель скорбел: «Лишь вспомню о ней – разрывается сердце».

Но надо было жить, управлять своим обширным «хозяйством», поддерживать престиж фамилии, оказывать покровительство людям искусства.

На вилле Кареджи принимали приезжавших к нему на поклон итальянских вельмож и правителей небольших стран Европы. Ему присылали богатые дары из отдаленных стран Востока: в числе роскошных даров от султана были жираф и ручной лев. В городе его боготворили. Он же старался блеском своего двора удержать расположение сограждан, доказать, что он сам и дом Медичи необходимы Флоренции.

Лоренцо Великолепный вслед за Козимо Старым полагал, что для чести и блага страны художники нужней чиновников и полководцев, окружал их большей пышностью, чем своих придворных, и предоставлял им полную свободу работать, не зная никаких забот.

Странно, что Лоренцо не отдал должного исключительному дарованию Леонардо да Винчи. Известная проницательность Великолепного на этот раз изменила ему. Он не дорожил талантом Леонардо, предпочитая ему других художников, и с легкостью отпустил гения ко двору Миланского герцога. Правда, ходили слухи, что Синьория получила донос[18] от некоего молодого натурщика на противоестественные склонности Леонардо и еще трех человек, и правитель предпочел отправить его в Милан, удалив художника из Флоренции, чтобы не давать хода обвинению в содомии.

Леонардо да Винчи (1452–1519), обычно причисляемый к кругу гуманистов, на самом деле к этой группе не принадлежал и даже с некоторым предубеждением относился к их схоластической учености.

Он выступал решительным противником умозрительной книжной науки, бесплодного философствования о таких «великих проблемах», как Божество, Душа, Разум и пр.; он считал лишенным ценности созерцательное знание, не соединяющее мысль с действием, не подтверждающее теорию практикой. Отвлеченное мышление, не опирающееся на опыт, – утверждал он, – не может быть плодотворным. Только опыт открывает путь к познанию законов природы, но в конечном итоге они познаются разумом, ибо сама природа устроена разумно. Посредником между опытом и знанием стоит математика, отражающая и раскрывающая рациональный порядок вещей – символ божественного их происхождения. Лишь в этом Леонардо приближался к платоновскому направлению в гуманизме и идеям Марсилио Фичино.

Между тем очарование личности Леонардо было неоспоримым. Д. Вазари пишет о редком сочетании красоты, грации и гения, «благодаря которому к чему бы ни обращался такой человек, каждое его действие оказывается таким божественным, оставляя всех далеко позади, и вполне очевидно, что это должно быть нечто дарованное Богом, а не приобретенное посредством искусства». Таким, продолжает он, был Леонардо, который кроме телесной красоты, которая никогда не сможет быть оценена в достаточной мере, обладал бесконечным изяществом во всех своих действиях: и таков был его талант, что он мог постичь любой предмет, сколь бы сложным он ни был, сконцентрировав на нем свое внимание. Его физическая сила соответствовала его искусству, и было нечто величественное, даже королевское во всем облике этого человека.

Теперь этот волшебник, гений, чарователь, актер и астролог отправился в герцогство Миланское.

В это время в Милане произошли, события, которые не могли не взволновать флорентийское правительство.

Между братьями Джан Галеаццо, которые хотели власти, и матерью малолетнего наследника, стоявшей на страже прав сына, возникла распря. Савойская красавица во всем подчинялась разумным советам своего умного канцлера и флорентийского посла Томмазо Содерини, поэтому ее партия одержала верх. Принцам пришлось бежать из Милана, причем Оттавиано утонул, перебираясь через Адду, а другие два брата были сосланы. В Ломбардии наступило успокоение, что было невыгодно папе и королю Ферранте. Они поддержали братьев Сфорца, старший из которых, Людовико, по прозвищу Моро, стал, в конечном итоге, виновником страшных бедствий не только своей родины, но и всей Италии.

Проводя успешную политику, Бона Савойская оставалась всего лишь слабой женщиной. Молодость и красота не столько ей помогали, сколько усложняли жизнь. В последние годы супруг пренебрегал ее достоинствами. Он сам назначил Антонио Тассино, пригожего паренька из незнатной феррарской фамилии, личным слугой герцогини. После гибели герцога она приблизила Тассино к себе. Возможно, их сближению содействовали враги герцогини, надеясь проводить через него свою политику. Во всяком случае, канцлер весьма этого не одобрял, и сколько мог, старался ослабить влияние Тассино на герцогиню. Но напрасно. По совету фаворита она вернула в Милан братьев Сфорца, давших клятвенное обещание, что не причинят вреда канцлеру. Однако на третий день по их возвращении его схватили и заточили (по другим сведениям, спустили с горы в бочке, утыканной изнутри гвоздями, обезглавили и пр.).