Читать книгу "Княгиня Ольга и дары Золотого царства - Елизавета Дворецкая"

– А где эти ваши посланцы пропадали целых полдня? Заблудились? Запили на радостях?

– Требовалось подготовиться к приему и убедиться, что ваши намерения дружелюбны, – продолжал другой грек. – Либо принять меры на случай, если это окажется не так.

– Они и правда решили, что я собралась их завоевать! – сказала Эльга сидевшей рядом Уте.

Несмотря на все негодование и усталость, ей захотелось рассмеяться. Нашествие народа рос! Ей представилось, как она, по примеру дяди Одда или мужа, ведет войско к этим стенам, надев кольчугу на платье и шлем поверх убруса, размахивает мечом и требует дани…

– Йя сказаль, что им даст позор бояться кона… баба… – произнес седобородый в пластинчатом доспехе, с дружелюбным любопытством глядя на женщин на корме и пытаясь, видимо, понять, которая из них княгиня.

Услышав эти слова, Эльга сперва удивилась, почему он так странно говорит, а потом сообразила: на языке славян пытается изъясняться человек, не слишком с ним знакомый. Но тут седобородый, видимо, разочаровался в своих познаниях и добавил уже на северном языке:

– И если это нашествие, то я берусь отразить его. Не станем беспокоить почтенного протовестиария Евтихия, ему хватает хлопот с василевсовым платьем.

По рядам его людей пробежал сдержанный смешок, но Эльга не поняла, над чем смеются. Однако сочла за благо выбросить это из головы, потому что Тимофей снова заговорил, и наконец-то появилась некая определенность.

– Архонтиссе Эльге Росене определено пребывание в проастии Маманта, в палатионе. Вы можете отправиться туда вместе с вашими купцами, а мы будем вас сопровождать.

Из речи толмача Эльга поняла лишь половину слов, но Аудун кивнул с довольным видом: все русы будут стоять в одном месте, хотя греки могли развести их по разным концам Суда. Получив требуемое разрешение, вытянули якоря. Человек от эпарха остался на пристании, прочие царевы люди погрузились в свои лодьи и двинулись впереди приезжих назад вдоль Босфора, к предместью Святого Маманта.

– Точно как наши раньше, – усмехнулась Эльга, глядя, как удаляются оставшиеся за кормой высоченные каменные стены. – Поглазели да назад пошли.

– Мы еще вернемся, – утешил Мистина.

И все же ей с трудом верилось, что она наяву находится именно там, где ранее бывали Ингвар, Олег, Аскольд и невесть кто из русских вождей до них. По этим самым стенам, причалам, по этой воде и горам вдали скользил когда-то острый взгляд Вещего. Она не могла разобраться в своих впечатлениях: все это показалось и слишком удивительным, и слишком простым. Не оставляло нелепое желание оглядеться и поискать тех, кого она привыкла мысленно видеть в этих местах – Вещего, незнакомого ей Аскольда, даже стариков Лидульва со Стемиром…

Довольно скоро лодьи подошли к причалу облицованной камнем гавани. Царевы люди высадились первыми и передали просьбу еще немного подождать. Женщины уже изнемогали; к счастью, здесь никто не мешал выйти на берег и наведаться в ближайшие заросли. Горяна увидела змею; поднялся визг, послали отроков с копьями, чтобы пошуровали в кустах и разогнали, кто там есть… Зато неподалеку нашли колодец и наконец раздобыли для всех свежей воды.

Темнело, но прохладнее не становилось: душная жара ложилась на плечи одеялом. Воздух был напоен незнакомыми запахами, густыми и сладкими. От усталости и голода у Эльги кружилась голова, и эти запахи навевали дурноту. К этому времени она уже с удовольствием прилегла бы на днище лодьи, если бы для нее бросили туда пару мешков с привезенными в дар куницами. Отчаянно хотелось снять убрус, освободить голову и дать потным волосам подышать. Взмокшая сорочка под платьем липла к телу, из-под груди вниз бежали капли пота. В пути они к этому времени уже пристали бы где-нибудь, поставили шатры, разоблачились, вымылись и сели ужинать. Пока же окончание долгой дороги вместо отдыха несло больше неудобств, чем она сама.

Когда наконец Мистина вывел Эльгу на причал, она едва держалась на ногах. Здесь к кучке стонущих женщин подошел тот седобородый в доспехе.

– Вот эта прекрасная госпожа и есть Эльга Росена? – спросил он у Мистины, однако глянул и на Уту за ее спиной, которую вел сын Улеб. – Или…

– Я – княгиня Эльга, – ответила та. – Неплохо бы услышать твое имя.

– Меня зовут Савва Торгер, я – этериарх средней этерии, иначе говоря, хёвдинг домашней дружины василевса, – пояснил он на северном языке с заметной примесью греческих слов. Эльга не удивилась, что здесь нашелся человек, знающий северный язык, но еще не вполне понимала, кто он такой. – Мои люди несут обязанность охранять покой Мега Палатиона, а также сопровождать иноземных гостей. Сейчас доставят носилки, и твоя светлость сможет проследовать в проастий Маманта.

– Прорастий? – В мыслях Эльги мелькнули какие-то заросли. – Что это? Сад?

– И сад там тоже есть, с «пуническими яблоками» и виноградником, – улыбнулся седобородый. – Русы всегда пристают в нашем стратонесе в предместье Маманта, а ты, как архонтисса, будешь жить в тамошнем палатионе.

– Страхо-нос? Это что?

– Вообще-то – стратонес. Иначе говоря, воинские дома.

Тут появился асикрит Тимофей, и подали носилки. Оказалось, что именно в них, а не пешком или верхом, княгине надлежит быть доставленной в палатион. Носилки представляли собой теремец, украшенный вызолоченной резьбой, внутри которого можно было только сидеть. Он стоял на длинных крепких жердях. Повинуясь приглашающему движению Саввы, Эльга села в кресло внутри теремца; за ней закрыли дверцу, а потом… Она еще не поняла, чего ей ожидать, как пришедшие с носилками василевсовы рабы взялись за жерди, подняли и положили себе на плечи! Сидя в теремце, Эльга вознеслась над землей на высоту человеческого роста и едва сдержала крик. Обеими руками она вцепилась в кресло, выпучив глаза и стиснув зубы. А теремец уже двинулся вперед, легонько покачиваясь, будто лодочка на волнах. По первому побуждению Эльга чуть не закричала: остановитесь, я хочу выйти! Но сдержалась: ей никто и не обещал, что в Греческом царстве все будет просто. Захватило дух, и она судорожно сглатывала. Только не хватает, чтобы ее сейчас вывернуло!

А рабы шагали по мощенной кирпичом дороге, никто ее не ронял, ничего страшного не происходило. Через какое-то время Эльга почти опомнилась и нашла, что перемещаться в теремце на жердях – не ужаснее, чем ездить верхом, и удобнее, к тому же не требует от нее никаких усилий. Она даже отважилась выглянуть в окошко.

Ее несли по дороге между полей и рощ. Впереди, кажется, ехал верхом Тимофей, позади теремца – послы и женщины, сидящие за спинами отроков. Потом шли купцы, остальные отроки княгини и всякая русская челядь, а замыкали шествие «пластинчатые» гриди василевса. Их предводитель ехал на белом жеребце рядом с носилками Эльги. А по сторонам дороги толпились местные жители: смуглые, чумазые, в простых грязно-белых и серых рубахах по колено, в узких штанах. Черноволосые головы и плечи прикрывали такие же простые шерстяные накидки. На Эльгу греки смотрели с веселым изумлением, но без робости: махали руками, кричали: «Рос, рос! Калосорисма!»[11] Здесь уже знали: прибытие русских купцов на подворье означает денежный приток за съестной припас и прочие мелочи жизни.