Читать книгу "Горькая брусника - Наталья Медведская"

– Добрый вечер. Спасибо за приглашение, но нет. Сейчас приму душ и спать.

– Познакомься, это моя соседка и подруга Зоя Ивановна.

Старушка ехидно посмотрела на меня. Я попыталась изобразить радушную мину на лице.

– Приятно познакомиться.

Я потопталась у стола, не зная, что сказать.

– Пойду купаться. Хорошего вам чаепития.

Я не успела отойти на достаточное расстояние, поэтому услышала:

– Ещё одну вертихвостку приветила. Не надоело за ними прибирать?

– Зря ты так говоришь, Зоя. С девочками мне не так одиноко. Ты вот не одна живешь, можешь с Колей перекинуться парой слов, а я с кем?

Соседка проворчала:

– Со мной. Почитай, кажный день видимся.

«Противная старушка, – решила я. – То-то она мне сразу не понравилась».

Перед сном позвонила родителям. Трубку взял отец. Я успокоила его, рассказала о замечательном доме Полины Андреевны, о доброй хозяйке. Пообещала быть осторожной и внимательной. Спросила о маме. Новости были неутешительные.

***

Проснулась я от оглушительного гомона птиц за окном.

«Они что, собрались сюда со всего леса?» – рассердилась я и накрыла голову подушкой.

– Настенька, я чай согрела, – послышался голос Полины Андреевны за дверью. – Ты уже встала?

Терпеть не могу, когда меня называют Настенькой. На ум сразу приходит фильм-сказка «Морозко» и нежная слабенькая героиня, дочь старика, Настенька. Видимо, не суждено мне сегодня понежиться в постели. Я вытащила голову из-под подушки, откашлялась и громко сказала:

– Минут через десять приду.

Окно в моей комнате выходило в небольшой сад. Сквозь деревья просматривались огородные грядки. Я открыла окно настежь и перегнулась через подоконник. Невысоко. Вполне можно вылезти и забраться вновь. Густой спорыш рос сразу возле отмостки дома. Прекрасно, он заглушит шаги. Травы не было только под деревьями, а так она густым ковром укрывала землю в саду. Я накинула лёгкий сарафан, и отправилась на кухню.

– Давай быстренько умывайся и за стол, – заявила баба Поля.

Я сглотнула слюну. Стол радовал глаз горкой кружевных поджаристых блинов, золотистым медом и блюдцем густой сметаны.

После водных процедур, сделанных столь молниеносно, что солдаты бы обзавидовались, я сбегала в свою комнату и вернулась на кухню с палкой сухой колбасы и баночкой моего любимого варенья из брусники.

– От нашего стола вашему столу.

Баба Поля молодец, не стала отнекиваться.

– Будем резать колбаску или этого хватит? – обвела она рукой завтрак.

– Мне хватит. – Я уселась на древний, но очень удобный стул с закругленной спинкой.

– Тогда отправим колбаску в холодильник. – Старушка покрутила в руках баночку с вареньем. – Давно не пробовала брусники. Лет двадцать назад одна приезжая из Сибири угощала меня им.

– А у нас дома ни одно чаепитие без этого варенья не обходится. Нам тоже бабушка ягоду присылает из Сибири, – сообщила я, отправляя первый блин в рот. – Божественно. Вы, Полина Андреевна, повар от бога.

Старушка улыбнулась – её круглое полное лицо, словно, осветилось изнутри.

– Рада, что тебе понравилось. А варенье твое вкусное, – похвалила она.

– И полезное. Знаете, как в старину называли бруснику? Ягодой бессмертия. В ней куча витаминов, полезных кислот и минералов. Я с детства люблю пить чай с брусничным вареньем. И папа, и дедушка его обожают, а вот мама и бабушка к нему равнодушны. Но больше всего мне нравится свежая ягода, такая у неё приятная кислинка и неповторимый вкус.

После шести блинов с разной начинкой и пары чашек чая я откинулась на спинку стула. Мой осоловелый взгляд уперся в пожелтевшую фотографию молодой женщины, стоящую на холодильнике в затейливой рамочке. Свежий утренний ветерок колыхал короткую кружевную занавеску, по снимку скользили тени и солнечные блики, от этого казалось, что незнакомка на фото движется.

«Наверно, это Полина Андреевна в молодости», – решила я. Уж больно женщина походила на мою хозяйку.

– Хороший снимок и красивая рамочка. Белые ромашки делают её нарядной, – сказала я, показывая на фото.

– Красивая, – согласилась старушка. – Света больше других цветов любила ромашки и называла их по-старинному – Нивяника. Она рассказывала: в древности ромашку именовали «Романов цветок» и считали её зонтиком для садовых гномов.

– Как интересно, – воскликнула я, понимая, что промахнулась с догадками, и на фото вовсе не Полина Андреевна.

Хозяйка загрустила, на её глаза навернулись слезы. Я уже была не рада, что фото попалось мне на глаза.

– Это Света – моя дочь, – пояснила баба Поля. – Она умерла…

– Извините, Полина Андреевна, не хотела вас расстраивать.

– Ничего. Ты ни при чем. Сколько бы ни прошло с того дня… Время не лечит… – Старушка промокнула глаза салфеткой и стала убирать посуду.

– Давайте помогу вам. – Я вымыла чашки, тарелки и поставила их в сушилку.

Окна кухни выходили во двор, и отсюда прекрасно просматривалась дорожка до калитки и часть улицы.

– Спасибо вам за завтрак. Я пойду в сад, позагораю и заодно поработаю.

Баба Поля кивнула.

– Отдыхай, конечно. Я с Ивановной на рынок собралась. Может, тебе чего купить?

– Не надо. Если что-то понадобиться, я сама в магазин схожу.

В саду между деревьями я расстелила покрывало, положила на него ноутбук, блокнот и ручку. Рабочая обстановка создана. Ночью я собиралась сделать вылазку по селу. Для этого мне нужно днём хорошо исследовать пути-дорожки. Мне очень не хотелось, чтобы хозяйка узнала о моих будущих путешествиях по ночам. Повалявшись на покрывале минут десять, я влезла в окно своей комнаты, переоделась в джинсы и футболку. К щиколотке пристегнула электрошокер, мало ли кто может встретиться мне по дороге. Вдруг маньяк?

Ну что ж, начнем с обследования сада. Забор из сетки рабицы оплетал дикий виноград. Возле забора я набрела на кусты красной смородины. У нас дома эта ягода не растет. Мы с мамой сажали её несколько раз, но кусты почему-то засыхали. Я срывала кислые упругие ягодки и отправляла их в рот. Они лопались на языке, как крупные икринки, орошая небо вяжущим соком.

– Ягода ещё кислая, не стоит её есть, – услышала я чей-то голос совсем рядом.

За невысокой сеткой стоял мужчина чуть за тридцать. Его по-совиному круглые глаза за элегантными очками выглядели немного трогательно. Очки увеличивали не только глаза, но и ресницы, и они-то пушистые и густые придавали взрослому мужчине некоторую детскость. Чуть капризные полные губы и гладко выбритые щеки тоже не добавляли ему взрослости.