Читать книгу "Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель Эго - Томас Метцингер"

Технически это означает, что у нас отсутствуют интроспективные критерии тождественности для многих простейших состояний сознания. Наша сенсорная память чрезвычайно ограниченна. Вы способны видеть и чувствовать разницу между зеленым № 24 и № 25, если видите их одновременно, но вы не можете осознанно представить одинаковость зеленого № 25 во времени. Конечно, он может представиться вам как тот же оттенок зеленого № 25, но субъективное переживание уверенности, сопутствующее этому интроспективному убеждению, – само по себе только видимость, а не знание как таковое. Таким простым и хорошо определенным способом мы нашли элемент невыразимости, который присущ сенсорному сознанию: вы способны воспринимать мириады вещей в их феноменологическом богатстве, во всей тонкости и полноте, не обладая средствами их надежной идентификации. А значит, вы не можете о них ничего сказать. Некоторые эксперты – дегустаторы вина, музыканты, парфюмеры – оттачивают способность своих чувств к искусной дифференциации и изобретают для описания интроспективных переживаний особые профессиональные термины. Например, знаток может описывать вкус вина как «связный», «травянистый», «ореховый» или «с кислинкой». Тем не менее даже эксперты в интроспекции никогда не сумеют исчерпать все разнообразие невыразимых нюансов. Тем более и обычный человек не сумеет определить соответствие с тем оттенком зеленого, который он видел вчера. Этот отдельный оттенок не есть нечто неопределенное: ученый назвал бы его предельно определенным значением – это конкретный и однозначный контент сознания.

Мне, как философу, нравятся открытия такого рода, потому что они изящно демонстрируют изысканность потока сознательного опыта. Они показывают, что в жизни есть бесчисленное множество вещей, которые можно узнать лишь испытав, что существует глубина в чистом восприятии, которую не ухватить и не передать в мысли или в речи. Мне нравится также глубокая мысль о том, что квалиа, в классическом понимании, использованном впервые Кларенсом Ирвингом Льюисом, вовсе не существуют – об этом также убедительно говорит выдающийся философ сознания Дэниел Деннет16. «Квалиа» – термин, который философы используют для обозначения простых сенсорных переживаний, подобных степени красноты красного, невыносимости боли, сладости персикового пирога. Обычно подразумевалось, что квалиа образуют легко узнаваемые внутренние сущности, нередуцируемые простые свойства – атомы переживания. Однако, как ни удивительно, это оказалось упрощением – эмпирическое исследование сознания показывает нам изменчивость субъективного опыта, его уникальность и незаменимость каждого мгновения внимания. Не существует атомов, частиц сознания.

Проблема Невыразимости – серьезный вызов для научной теории сознания, по крайней мере, для поиска всех его нейронных коррелятов. Попросту говоря, проблема в следующем: чтобы определить минимально достаточный нейронный коррелят зеленого № 24 в мозгу, приходится полагаться на словесный отчет испытуемых, на то, что они способны верно определить феноменальный аспект данного оттенка с течением времени, при повторных испытаниях в контролируемых экспериментальных условиях. Они должны интроспективно распознавать субъективную переживаемую особенность данного конкретного оттенка зеленого – а это, по-видимому, невозможно.

Проблема Невыразимости существует для простейших форм сенсорного восприятия: для тончайших нюансов зрения и осязания, обоняния и вкуса и для тех аспектов осознаваемого восприятия звуков, которое лежит в основе магии и красоты музыки17. Но она также может иметь отношение к эмпатии, к эмоциональным состояниям и сложным формам коммуникации, которые базируются на языке тела (см. главу 6 и мою беседу с Витторио Галлезе, стр. 227). Повторю еще раз: эти экспериментальные данные обладают философским значением, потому что обращают наше внимание на то, что мы всегда знали: многое из того, что может быть изображено с помощью музыки (и других видов искусства, например танца), невыразимо, поскольку оно не может стать содержанием ментального понятия или найти выражение в словах. Если это так, то, с другой стороны, желание поделиться невыразимыми аспектами нашей сознательной жизни превращается в сомнительное предприятие: никогда нельзя быть уверенным в успешности коммуникации, никогда нет уверенности в том, чем именно мы поделились. Далее, проблема Невыразимости угрожает полноценности нейронаучной теории сознания. Если простейшие сенсорные переживания неуловимы в том смысле, что переживающий субъект не имеет внутренних критериев для их интроспективной идентифицикации, то мы не сумеем сопоставить их с репрезентационным контентом определенных состояний мозга – даже в принципе. Некоторые внутренние критерии существуют, но они сырые: это такие абсолюты, как «чистая сладость», «чисто синий», «чисто красный» и тому подобное. Но невозможно систематическое сопоставление зеленого № 24 и № 25 с лежащими в их основе физическими субстратами, поскольку эти оттенки едва различимы. То, что нельзя сопоставить, невозможно и редуцировать – то есть свести сознательный опыт зеленого № 24 к определенному состоянию вашего мозга.

Напомню, что редукция – отношение не между феноменами, а между теориями. Теория 1 сводится к теории 2. Первая – скажем, теория субъективного сознательного опыта – сводится к другой – скажем, к теории нейродинамики мозга. Теории строятся из высказываний и понятий. Но, если для некоторых объектов в теории не предусмотрено понятий, их невозможно сопоставить или свести к понятиям другой теории. Вот почему невозможно то, чего хотело бы добиться большинство исследователей сознания: показать, что зеленый № 24 идентичен некоему состоянию в вашей голове.

Что же делать? Если идентификация невозможна, то единственной альтернативой кажется элиминация. Если качества сенсорного осознания за отсутствием критериев идентичности невозможно превратить в то, что философы называют «теоретическими сущностями», то идеальным способом решения проблемы Невыразимости может оказаться путь, давно предложенный нейрофилософом Полом Черчлендом и другими: прежде всего отвергнуть существование квалиа. Не лучше ли просто сказать, что, зрительно воспринимая находящийся перед глазами невыразимый оттенок зеленого № 25, мы уже непосредственно соприкасаемся с состоянием мозгового аппарата? То есть переживаемое нами не есть вид содержания сознательной репрезентации, а просто нейронная динамика сама по себе? При таком взгляде наше восприятие зеленого № 25 окажется не сознательным опытом, а чем-то физическим: состоянием мозга. На протяжении веков, говоря о «качествах» и восприятии цвета, мы на самом деле неверно описывали состояния наших тел: те внутренние состояния, которые мы не распознавали как таковые – стены тоннеля эго.

Тогда можно утверждать, что в условиях нехватки необходимого знания от первого лица мы можем использовать для этих невыразимых состояний критерии перспективы третьего лица. Если отсутствует адекватное феноменологическое понятие, давайте заменим его адекватным нейробиологическим понятием. Безусловно, рассматривая динамику мозга, лежащую в основе того, что субъекты впоследствии опишут как сознательный опыт зелености, мы будем наблюдать тождество на протяжении времени. В принципе, можно найти объективные критерии идентичности, некую математическую характеристику, то, что останется идентичным в нашем описании, связывающем вчерашнее переживание зеленого цвета с тем, которое вы имеете в данный момент. И тогда мы могли бы поделиться внутренним переживанием в терминах нейробиологии следующим образом: «Вообразите декартово произведение переживаемого множества зеленого и ленты Мёбиуса спокойствия – приблизительно К-314 ипсилон, но со сдвигом в сторону Ку-521 дельта и несколько напоминающее 372–509-мерную фигуру ирландского мха в нормированном пространстве».