Читать книгу "ЧерноLove (сборник) - Камиль Нурахметов"

Река, широкая и знаменитая, была совсем недалеко. Ее воды помнили многое за тысячу лет, но рассказать не могли. Она плыла от своих истоков до впадения в такую же воду, растворяясь там каждую секунду множество лет. К ней привыкли, в ней иногда купались, плавали и тонули, в нее плевали и бросали мусор, у нее забирали речных жителей раков и рыбу, в нее выбрасывали отравленные технические и канализационные воды. Река таила в себе железную арматуру и еще крепкие кирпичи, железки, деревяшки с ржавыми гвоздями, астрономическое количество бутылок и банок, пожелтевшую пластиковую тару и массу рыболовных снастей, пробитые тела лодок, мячей – все то, что называют хламом. Еще она хранила в себе тайны утопленников и не утопленников, память мускулистых кожемяк, моющих шкуры в ее воде, и даже ржавые стрелы узкоглазых кочевников. Она старалась не обращать ни на что внимания и продолжать плыть далеко, с давней собственной целью: жить и существовать, несмотря ни на что и без перерывов на придуманный людьми обед! У реки была река!

Елена вышла на балкон. Она посмотрела на реку, узнаваемую вдалеке резким поворотом направо. Спать не хотелось. Фиолетовые разводы на горизонте, угадывали усиленно освещенную автомобильную трассу. Небеса меняли цвета, имея дымчатый фиолетовый во всех своих насыщениях. Она улыбалась, вглядываясь вдаль. Она ждала утра, чтобы найти в нем ответы на свои тревожные вопросы. Обернувшись на соседний балкон, она заметила, что странное растение было передвинуто поближе к началу перил и до него можно было дотянуться рукой. Два больших и узких листка в причудливой позе обнимали ничто, напоминая миг балетного па, остановленный умелым щелчком редкого фотографа. Растение переливалось фиолетовыми оттенками, демонстрируя свой единственный плод на маленькой ветке. Он был похож на близнецов вишни, державшихся рядом из одной плодоножки. Елена протянула руку и ей показалось, что растение наклонилось к ней тоже. Потрогав странный плод, она ощутила, что он сам сорвался и упал ей в ладонь. Она втянула воздух глубоко в себя, от него пахло персиком и сладостями. Прокусив оболочку двойной вишни, она ощутила невиданное никогда блаженство во рту.

– У-у! Какая вкуснотища! – прошептала она и осторожно прижала зубами мякоть. Там оказалась косточка. Она сплюнула ее в ладонь, затем вторую и съела две замечательные вишни, обливаясь слюной во рту! Плод был невероятен для ее восприятия, он был неземной и потрясающий воображение по вкусовым качествам. Голова закружилась и сразу в глубине чужой квартиры снова запел Тони Хедли, часто утверждая, что все это правда. Елена, движимая сильным чувством любопытства, напрягла позвоночник и, став на цыпочки, постаралась заглянуть в комнату через балконную стену и перила.

– Малика! – тихо позвала она. Там не было люстрового света, всю комнату освещал только большой телевизор с лоснящимся лысым вещуном посередине экрана. Вещателя и суперхитреца в телевизоре не интересовало чужое мнение, он навязывал только свое, получая огромное удовольствие от театрально построенных фраз, золота на собственном пальце и знания конца программы. Любой профайлер разложил бы его на четыре пункта в сорок секунд, но таких не было в той среде. В нем было искренности столько же, столько в покерном блефе. Он витиевато выводил тему из-под контроля, уводя в дебри магрибских философий, демагогических простыней, самонаслаждений и самовозвышений над собеседником. Он раздражал, потому что не был даже гражданином страны, в которой жил, ел, пил и наслаждался собой, управляя империей, откорректированной, редакционно-вывернутой, кому-то очень выгодной информации. Ведущий передачи снова изворачивался под песню «True» «Балета Шпандау». Елена улыбнулась, ощутив присутствие противоположностей в звуковом воздухе. К собственному удивлению, не ощутив чувства страха, она перелезла через перила на балкон Малики и, подойдя к балконной двери, заглянула вовнутрь. Телевизор замолчал и потух, прекратив показ великой «самолюбви» человека к себе. В дальнем углу коридора был включен свет, пахло жареными пирожками и кто-то мужской пел что-то себе под нос приятным голосом.

– Я повернусь и, может, я увижу, что кто-то видит то, что вижу я!.. Целуя в шею, я сквозь твою кожу тихо ощущаю пульс трех бабочек венозных! – пел некто в дали таинственного коридора.

Елена, став на цыпочки, прошла по коридору в сторону света. Она медленно заглянула на кухню, откуда слышались звуки вкусных пирожков. Возле плиты стоял высокий юноша с лицом приятным и одухотворенным. Он на самом деле жарил пирожки, успевая поворачиваться к столу и лепить новые. Из кармана его рубахи выглядывала флейта пикколо, начищенная до блеска, а заляпанное жиром полотенце вокруг пояса было не чем иным, как флагом Норвегии с цифрой 21. Начинкой для пирожков была капуста, тушенная в сметане вместе с мелконарезанным луком. Он ловко закрывал тесто отработанными движениями, двумя пальцами закрывая начинку внутри изделия. Сама полоска на пирожке была везде одинаковой, напоминая аппендицитный шов, оставленный умелым хирургом. На боку каждого пирожка юноша нежно выдавливал две буквы «П». Картина была странной, как показалось Елене. «Такой юноша не должен жарить пирожки!» – подумала она.

– А что же я должен делать, по-вашему? – не оборачиваясь к ней, сказал парень, быстро перевернув четыре розовых пирожка на широкой сковороде, похожих на откормленных в зажиточном доме поросят.

– Мои любимые занятия – печь блины и жарить пирожки. Я знаю секрет вкусных пирожков, хотите попробовать? – не прекращая поворачиваться к столу, лепить, выкладывать, переворачивать и подливать масло, спросил он.

– Доброй ночи! А вас как зовут? А вы откуда… Я с удовольствием… Я бы еще…

– Я просто повар Пьер или Пьер-повар! Все намного проще, чем вы думаете! Любой повар проницателен, из-за знания еды, куда что добавить, что подбросить. Какую травинку с какой формулой перемешать, чтобы еда оказалась раем, вне привередливых гурманов! Вы гурман? Тогда вы сможете разложить цветочный мед на восемь ингредиентов! Малика попросила меня угостить вас моей вкуснотой и сопроводить на берег реки! Там вы продолжите беседу, которая вам понравилась и которая что-то изменит. – Он открыл фиолетовый мешочек и, достав какую-то траву, высыпал в чайник, залив кипятком. По кухне распространился необычный запах, перемешавшись с запахом пирожков. Елене сильно захотелось все это отведать и как можно скорей. – А вы присядьте, я все накрою, потому что это моя профессия – готовить и накрывать!

«Вот достанется же такой красавчик, кому-то, да еще и повар! Обзавидоваться просто можно!» – промчалось в голове у Елены.

– Да уж! – вслух ответил Пьер, быстро переворачивая леопардовую тарелку в руках. – Конец цитаты впечатляет! Вас, Елена, можно найти по словам. Вы мыслите – и ваши слова заполняют все. И мне почему-то кажется, что у вас должна быть аллергия на одежду. При вашей чувствительности! А это уже мои мысли вслух! – продолжал он, очень быстро накрывая на стол, отрывистыми и выверенными движениями. Он делал это очень давно, и лишние движения рук и тела были полностью исключены. Елена наблюдала за ним с восхищением пораженной женщины и не перебивала. Ей было интересно.

– Вы кушайте, а я вам кое-что расскажу, что велела Малика. Сейчас вы снимаете с себя чужую цель рабослужения, которая гасит вашу инициативу, снижает жизненную активность, ослабляет здоровье и отнимает удачу. У вас были перепады температуры тела, головная боль, оживление линий под ладонями, бессонница с глупым осуждением полнолуния, внутренний озноб и сердечные всплески. Две вишни с Альфавосты дали вам возможность понимать. Мои пирожки дадут вам право видеть и слышать. В отличие от тех, кто думает, что видит всю жизнь, вы будете видеть то, что миллионам не под силу и слышать тоже! К раненой собственной душе не нужно будет пришивать заплаты и жить в доме со странным смещением вбок. – Пьер взял вилку и поставил ее на стол. Вилка медленно наклонилась, и, улыбнувшись, он продолжил. – Ты сможешь увидеть городские проблемы воробья, которые иногда замечает не каждый ребенок, плачущую в углу муху с потерянной навсегда ногой, беспокойство несмазанных роликов лифта и запахи ночных полетов, сожаление шариковой ручки о конце ее начинки и пробы ее самоубийства в падении на пол. Ты услышишь мысли фруктов с дефектом, уходящих на компотную казнь, ты увидишь во взглядах больше, чем может скомпоновать любой язык, как инструмент выбрасывания мысли в среду. Ты сможешь остановить свой взгляд на белом полотне чесночного тела, где черное пятнышко коррозии уже ведет свою подрывную жизнь разложения на молекулы. Ты будешь знать, зачем это все происходит. Ты увидишь, как взлет эйфории обязательно закончится падением и депрессией у слабых людей, разъединяя тех, кто еще вчера был единым целым, и меняя их судьбы в плачевных и безразличных тоннелях истины и правды! Ты будешь видеть, как тысячи женщин, приходя домой и снимая личину «сучьих стервоз», будут рыдать в подушку, а в собственной утренней тьме будут надевать ее снова, выкрашивая ресницы только в черное, и идти на войну, вместо того чтобы просто жить! Ты поймешь, почему женщины, ведомые потоками собственного одиночества, заставляют себя звонить очередному знакомому палачу и выбирают место для новой плахи! Ты поймешь, что такое эффект дураков и вектор их конца. Ты поймешь смысл времени, которого уже нет! Ты многое увидишь и поймешь… Кушайте, Елена! Наслаждайтесь! – он встал со стула и налил в хрустальную чашку ароматный напиток.