Читать книгу "Первое свидание - Жанна Ласко"

– Жертвоприношение. Решительное слово идеальной матери. Я думала, в наши дни это уже вышло из моды. Выходит, нет! Ты живое подтверждение, тому!

– Ты смеешься надо мной…

– Да нет, не сказала бы. Ты знаешь, я видывала сорокалетних женщин, которые в одиночку растят своих малышей, бегом мчатся с работы, чтобы забрать младенца из яслей, проверить уроки у старших, приготовить обед, выслушать рассказ о футболе или о сплетнице подружке, а вечером, без сил, на десять минут прилечь возле своей ребятни. В субботу – рынок и уборка, в воскресенье они отправляются куда-нибудь со своими дорогими чадами, заглаживая свою вину, что слишком мало уделяют им внимания на неделе. А что у них на душе? Заведи любовника, советуют им приятельницы. Но когда, но как? Где его найти, как его удержать? Кто придумает способ наслаждаться жизнью, не ущемляя интересы детей? И у них опускаются руки.

– Как можно их упрекать в этом, Женевьева? Как, по-твоему, они должны жить иначе?

– Никто их не упрекает, но почему не сожалеть об этом, не искать выхода?

– Потому что не существует никакого чудо-выхода. Просто маленькие сделки с жизнью.

– Ты вгоняешь в депрессию, дорогая Брижитт.

– Действительность не всегда приятна.

– А почему твоя действительность может быть только такой?

– Потому что я ее вижу.

– Право, тебе не хватает умения посмотреть со стороны.

– А тебе – опыта.

– Мы сердимся?

– Дуреха! Конечно, нет. Но ты действуешь мне на нервы.

– Почему же только замужние женщины, по-твоему, способны понять человеческую душу?

– Я этого не сказала.

– Но почти. С вашими беременностями, с вашими скорбями, с вашими уставшими ворчащими мужьями вы даже мысли допустить не можете, что мы тоже, возможно, в состоянии понимать, что такое ребенок, супружеская жизнь, мужчина.

– Как вы не можете допустить, что мы иногда страдаем от одиночества, одиночества в кругу семьи. Каждая говорит, опираясь на собственный опыт, которым она в конечном счете достаточно гордится, чтобы советовать другим, даже если сама горько сетовала па судьбу всего две недели назад. Когда ненавидишь свою жизнь, нет ничего лучше, как встретить кого-то, кто прошел другой дорогой, и пожалеть его. Но вдруг приходишь к убеждению, что одиноким ты был бы гораздо счастливее.

– Ты преувеличиваешь, Брижитт.

– Ты никогда не думала, что, может быть, и мне надо было остаться одинокой?

– Вот как! Но ты тысячу раз толкала меня к замужеству!

– Я допускаю, что есть люди, которые привыкают ко всему, есть такие, кто не привыкает ни к чему, и есть такие, кто превозмогает невзгоды, принимая в расчет все.

– Если я правильно понимаю, ты жертвуешь Альбером ради Летисии. И это ты называешь «принимать в расчет»?

– Право, ничего ты не понимаешь.

– Так оно и есть. Мне жаль.

ШАМПАНСКОЕ

– Что за фильм, Летисия?

– Кассета.

– Наша запись?

– Нет, это папа записал для нас в видеоклубе на улице Леригё. Класс, да?

– О да! Скажи, а ты не могла бы вынуть посуду из посудомойки?

– Не беспокойся, все уже сделано.

– О, спасибо, дорогая!

– Это не я, а папа.

– Твой отец! А где он, не знаешь?

Брижитт: Он достал посуду из машины! Я сплю! Какую дурную новость он еще преподнесет мне? За двадцать лет совместной жизни он ни разу не проявил подобной инициативы!

– Он скоро должен вернуться. Там для тебя записка, на холодильнике.

Брижитт: Только посмотрите на эту записку: «Мои цыпочки, ужином занимаюсь я, ничего не трогайте. До встречи!» Да, можно сказать, он изменил стиль… Что он там стряпает?

– Добрый вечер!

– Ах, ты меня испугал!

– Я выходил купить хлеба. Ты выглядишь усталой. Слушала автоответчик? Там сообщение от Нану.

– Теперь ты уже слушаешь мой автоответчик?

Ерижитт: Но что он делает, сидя целый день дома?

– Ты забыла его отключить, и когда я услышал голос Нану, снял трубку. Я не знал, как он у тебя отключается, и он записал начало нашего разговора.

Ерижитт: Подозреваю, что Анн позвонила днем домой именно потому, что хотела поговорить с ним. Иначе она позвонила бы мне в бутик.

– Так расскажи вкратце.

– Восьмого марта, Руасси, восемнадцать тридцать семь.

– Ты доволен?

– А ты нет?

– Конечно, да.

– Тогда отпразднуем это! Шампанское для моих женщин!

– Папа, да ты просто душка!

– Как, я думал, ты у телика. Добрый вечер, дочка! Бутылка на холодке. Как, будем ждать Кароль или откроем?

– Она должна прийти?

– Я позвонил ей и пригласил.

– Вы мне дадите минутку навести красоту?

– Ждем.

Брижитт: Ах, как неприятно! Чем он любезнее, тем хуже! Когда он был болен, то был таким несносным, что казалось, это долго не продлится. Но вот он поправился, и стало совсем отвратительно! Как я могу указать на дверь такому «душке»? А когда приедет Нану, все ополчатся против меня. Да и к чему бы им отказываться от дорогого папочки? Только потому, что их лгать возжелала жить с милым Альбером, на которого ее дочерям наплевать? Черт возьми! Апьбер! Я же пообещала ему сегодня вечером встретиться у Перрин. Вот тут-то мне и крышка! Что за мерзость! Пять лет бьюсь, как дура, чтобы как-то держаться, уже почти добилась этого, и тут вдруг – бац! Мсье падает с небес с мнимой простатой и пустым кошельком. А я, как я выгляжу со своими делами, своим распорядком в семье, своей экономной жизнью? Как мне заставить дочерей понять, что все это блеф, наигранное очарование ради того, чтобы вернуться домой?

– Я тебе не мешаю?

– Я хотела переодеться.

Брижитт: Как мне удрать отсюда?

– Право, в этом костюме у тебя немного строгий вид, надень лучше сегодня платье повеселее.

– Тебе по-прежнему нравятся платья в цветочек?

– По-прежнему, но я боюсь в этом признаваться. Кажется, они вышли из моды.

Ерижитт: Как я вижу, эта Хлоя приучила его пользоваться духами, дурной вкус. Браво!

– Во всяком случае, их у меня уже давным-давно нет.

– Ты позволишь мне подарить тебе такое?

Брижитт: Ну нет, решительно! Он и правда не изменился. Ну-ну, напрасно строишь мне глазки, мой друг, я тебя знаю. Это уж точно, решил поухаживать за мной.