Читать книгу "Продается дом с дедушкой - Маша Трауб"

Игорь сходил в душ – немного отпустило. Натянул рубашку, от которой уже порядком попахивало, и заглянул в кошелек – хватало только на пиво. Ведь была еще пятерка… Или нет? Ну, и как к жене без денег заявиться?

Игорь прошелся по комнате, еще раз рассмотрел книжную полку. Взял первый том Островского, пролистал и расхохотался: ну конечно, заначка в Островском, где же еще? Не бог весть что. Игорь подумал: может, занять у Люси трешку? Потом, конечно, отдаст. Вот аванс выбьет и отдаст. Трешка – это ведь ерунда, а ему позарез надо. Постояв еще над томиком Островского, Игорь деньги брать не стал, решив, что он пусть и подлец, но совесть у него имеется. Брать деньги у женщины он не будет. Тем более без ее ведома… Совесть твердо говорила: «Нет, положи деньги назад, сволочь!» Однако шестое чувство, жаждущее пива и возвращения домой, призывало написать записку, в которой сообщить, что занял трешку до аванса. Тогда это не будет считаться воровством.

Кукушка прокуковала час. Потом два. Значит, сегодня без котлеток. Люся не позвонила в обеденный перерыв – наверняка обиделась. Хотя на что обиделась? На его храп? Ну и бог с ней! Ей же хуже. Взялась помогать, и только на день ее и хватило? Значит, ошибся он в ней, придумал то, чего и не было в помине.

Игорь вернулся к Островскому, взял трешку и уже со спокойной совестью вышел на улицу, захлопнув дверь. Спасибо этому дому, пойдем к другому.

Он дошел до ближайшей пивнушки, которая оказалась буквально через дом, и с облегчением выпил пива и съел пельменей. Нет ничего лучше, чем пельмени с пивом!

Во рту вдруг словно кипятком ошпарило – на зуб попался черный перец, который Игорь разгрыз и теперь пытался запить пивом, делая большие, жадные глотки. Пришлось взять вторую кружку…

После еды и пива наступило просветление. Одновременно хотелось спать, но тянуло и на подвиги. Игорь решил, что сейчас самое время разведать обстановку, прогуляться, узнать, что в мире происходит, и заодно найти денег. Чтобы купить жене букет и тортик детям – не с пустыми же руками домой возвращаться! По-хорошему надо «Птичье молоко» достать. На Арбат съездить. Жена очень любит «Птичье молоко» – скандал будет сокращен до минимально позволительного уровня. Тогда ему нужна минимум пятерка – на торт, цветы. Еще бы рубашка чистая не помешала. А то ведь жена, как овчарка, унюхает запах чужого мыла. А что не унюхает – додумает.

Игорь допил пиво и поехал к Сашке Комаровскому, своему, так сказать, другу и коллеге. Да какой он друг? Учились в одном классе, вместе поступали на философский факультет. Сашка поступил сразу, Игорь – со второго раза. Армия ему не грозила – из-за язвы желудка, близорукости – минус шесть! – плоскостопия и нервного тика. Игорь, когда нервничал, облизывал рот. Кажется, это называется «язык ящерицы». А тогда он нервничал сильно. Наверное, его бы и с язвой призвали, но полковник, который пришел посмотреть на новобранцев, сразу его отбраковал – только этого толстожопого лизуна ему не хватало! Позор, а не мужик! Да какой он мужик? Ну, жопу ему сгонят, а ведь глаз да глаз нужен будет, чтобы не дай бог что… Прибьют ведь в первый же день. Да еще и гуманитарий. Ладно бы технарь был, а так – что с ним делать? Пусть идет назад, под мамкину юбку.

Так Игорь избежал армии.

На следующий год поступил, но угнаться за Сашкой уже не мог. Тот стал парторгом курса, старостой, активистом, первым парнем на картошке. Девки вокруг него косяками ходили! Сашка был нарасхват – он и стрелял, и плавал, и бегал стометровку за институт. Просто образцово-показательный кадр! Его и выставляли везде где можно – вот такие, мол, у нас философы! Не мямли какие-то, а красавцы-спортсмены-активисты-передовики-комсомольцы.

Несмотря на разницу в курсах, Сашка дружить не переставал, что очень удивляло Игоря. Он-то другу завидовал, ненавидел его. Но пользовался – конспектами старыми, девушками ненужными, дружбой пользовался. Всегда пользовался, еще со школы.

Сашку еще на пятом курсе с руками-ногами в специализированный журнал забрали. Он и печататься стал. Научный руководитель ему протекцию составил, да такую, о которой и мечтать никто не мог! И все-то Комаровскому легко давалось. Будто он и не хотел вовсе. Само на голову сваливалось. Даже жена – первая красавица в институте. Отец ее в МИДе работал, машину подарил на свадьбу. Жена Сашкина, Надежда, терпеть Игоря не могла. Особенно после того, как он однажды назвал ее Надюхой.

– Пожалуйста, называйте меня полным именем, – попросила она, сморщив свой красивый носик.

Игорь тогда что-то прокричал ей в ответ, что они, дескать, с Сашкой – с детства вместе, на горшках вместе сидели, а она в его жизни без году неделя и пусть не выступает.

– Я вообще не собираюсь с вами продолжать общение, – ответила Надежда и повела плечом. Очень красиво так повела. У Игоря аж в глазах потемнело! Ну ни фига себе, краля нашлась! Да, красивая – до одури. Умная. Глазищи строгие. Независимая. Дорогая баба! Редкостная стерва…

Сашка тогда встал на сторону друга, но мягко. Мол, такой у него друг, что поделаешь…

– Поделаешь следующее, – объявила Надежда. – Вы можете встречаться где угодно, но в моем доме его больше не будет! Это понятно?

– Ты хочешь, чтобы Сашка выбирал между другом и бабой? – возмутился Игорь.

– Нет, вы меня не слышите, очевидно. Я предлагаю ему выбрать другое место для встреч с другом. Поскольку с бабой он будет жить здесь, – отрезала Надежда.

Игорь пытался объяснить Сашке, что жена быстро его к ногтю прижала, но тот не слушал. Встречался по первому требованию, давал взаймы, пытался пристроить его то в один журнал, то в другой. Игорь Сашку ненавидел. И чем дальше – тем сильнее. Тем более что в журнал его не взяли, из другого – выгнали за профнепригодность. Игорь за день работы умудрился нахамить редактору, довести машинистку до слез, надраться и начать лапать женщину, оказавшуюся женой редактора, пришедшей забрать мужа в театр.

Сашка тем временем напечатался в толстом журнале и издал книгу. Его вот-вот собирались принять в Союз писателей, всячески обласкивали и называли гением. Надежда дружила с женами нужных людей, умела найти подход, была мила и обаятельна. Комаровский на жену надышаться не мог. Игорь же злился все больше, считая, что Сашка занял его место. То самое, под солнцем, которое предназначалось ему. Сашка-то откуда? Из рабочих кварталов. А он, Игорь, из «кооперативных». В школе, где они учились, было четкое разделение на «кооперативных» и «рабочих». Кооперативные жили перед дорогой, ближе к парку, а рабочие – за дорогой, ближе к гнилому пруду. Рядом с дорогой шла открытая линия метро и подземный переход под ней. В этом переходе и происходили главные драки. Игоря один раз отметелили до кровавых соплей, и если бы не Сашка, то и нос бы сломали. После этого Игорь стал на всякий случай дружить с Сашкой. Тот жил в куцей однушке, а Игорь – в просторной двушке.

Игорь всегда дружил только со своими, кооперативными, а Сашка дружил со всеми. Нет, это просто невозможно, чтобы дружить и там, и сям. Всем нравиться. Даже золотая медаль Сашке на голову упала – учителя чуть ли не уговаривали его эту медаль получить. Завуч шумно рыдала на выпускном, директриса произнесла такую речь, будто кроме Сашки Комаровского других выпускников и не было вовсе. Игорь мстительно ухмылялся – зато он из кооперативных, а Сашка так и останется в своей рабочей однушке. Подумаешь, звезда!.. Пусть место свое знает! Жизнь все расставит по местам и вернет Сашку на землю.