Читать книгу "Граница. Таежный роман. Солдаты - Алексей Зернов"

Сделав выписку, Марина встала. Подойдя к Альбине, сказала громко:

— Пойду посмотрю, как там наш Васютин. Если что — позовешь.

Альбина кивнула.

Слушая, как майор громогласно требует, чтобы Аннушка принесла его одежду, Марина прошла по коридору и заглянула в палату, где лежал рядовой Васютин.

Он не спал. Увидев Марину, сделал попытку приподняться, поморщился от боли и опустил голову обратно на подушку.

Марина подошла к его кровати, присела на край:

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо. — Голос звучал слабо, но, слава богу, не отрешенно. И глаза были ясными. — А вы? У вас лицо такое усталое. Возитесь тут со мной…

— Работа у меня такая. — Марина улыбнулась и, взяв его руку, пощупала пульс. — Ну что, все идет как надо. Можешь начинать вставать. Только потихоньку, а то голова от слабости закружится. Надоело, наверное, лежать?

— Надоело, — согласился Васютин. — И побриться надо.

Бриться ему, честно говоря, было совершенно необязательно — щеки покрывал мальчишеский пушок, только на остром подбородке кое-где торчали редкие щетинки.

— Ну тогда точно поправляешься, — сказала Марина. — Один старый врач говорил: я всегда знаю, когда женщина начинает выздоравливать, — когда она просит принести ей в палату зеркальце и губную помаду. Раз тебе небезразлично, как ты выглядишь, — значит, дела идут на поправку. Я скажу Аннушке, чтобы бритву тебе принесла.

— Спасибо, Марина Андреевна… — Васютин замялся. — Я вам очень благодарен. Вы мне жизнь спасли. И товарищу капитану я благодарен. Когда на меня волк в тайге напал, товарищ капитан меня спас. Он вам не рассказывал?

— Рассказывал.

— Я этого никогда не забуду.

— Ну спасибо. Всегда приятно знать, что кто-то тебя добрым словом вспомнит. — Марина поднялась, поправила упавший край одеяла. — Когда надумаешь встать, позови Анну Павловну. Она тебе поможет. Договорились?

Васютин кивнул.

— Знаете, Марина Андреевна, я никогда не думал, что на свете столько хороших людей, — вдруг сказал он.

— Зря, между прочим. Если бы по-другому думал, ничего бы такого с тобой не случилось.

— Вот и лейтенант Столбов меня ругал. Помните, он приходил? Он ведь сам пришел, никто ему не приказывал. И мы с ним так хорошо поговорили… Он тоже очень хороший человек.

— Хороший, я не спорю. Ну все, мне пора.

Марина открыла дверь.

— Он вас очень любит, — сказал Васютин, и Марина застыла на месте. — Я про товарища капитана. Помните, когда уголовники из лагеря сбежали, а вы с лейтенантом Столбовым раненого старика в городскую больницу повезли? Помните?

Марина машинально кивнула и обернулась.

— Товарищ капитан так переживал! — продолжал Васютин. — На себя был не похож. Бросился вас разыскивать… А я как раз хотел ему сказать спасибо — ну за волка, что товарищ капитан не дал ему на меня напасть. А товарищ капитан торопился очень, и я не успел толком… И потом как-то возможности не было. Так что вы ему передайте, ладно?

Испуг, мгновенно скрутивший Марину, медленно отступил, и она заставила себя улыбнуться:

— Я передам.

Выходя из палаты, она столкнулась с замполитом. На Сердюке была форма — в этом его, ослабевшего от поноса, привели в медсанчасть. Сердюк с хрустом надкусывал огромное зеленое яблоко, утирая текущий по подбородку сок.

— До свидания, Марина Андреевна, — сказал он, торопливо дожевывая кусок. — Спасибо, как говорится, за ваш доблестный труд. Скоро увидимся.

— Желательно не здесь, — дежурно отшутилась Марина.

Сердюк замахал рукой: мол, сам не хочу — и, продолжая грызть яблоко, направился к двери.

ГЛАВА 5

На солнечный диск одна за другой наползали плотные серые тучи, и тяжелое, свинцовое небо словно опустилось ниже. Яркие цвета поблекли, тени исчезли, и воздух сгустился, как всегда бывает перед дождем.

Солдаты под командованием Голощекина, растянувшись цепью, шли по тайге. Остановившись в сотне метров от фанзы, среди частого ельника, который надежно укрывал их со всех сторон, они принялись ждать.

Капитан понимал, что дальше отмахиваться от назойливых приставаний Братеева нельзя. Не просто нельзя — опасно. Твердолобый сержант все равно не успокоится и, чего доброго, полезет со своими подозрениями к начальству. А этого Голощекин допустить не мог.

Он точно знал, что товар из фанзы уже забрали. Более того, он знал, когда придет следующая партия. Сегодня было самое время доказать исполнительному сержанту, что он ошибся.

Братеев приник к окулярам бинокля, покрутил юстировочное колесо, настраивая.

Китайская речь — быстрая, мяукающая — раздалась со стороны фанзы неожиданно. Голощекин мысленно выругался. Он тоже вскинул бинокль и, всмотревшись, увидел двух китайцев, подходивших к домику. Переговариваясь на ходу, они тащили большой и, судя по всему, тяжелый ящик.

Идиоты, подумал Голощекин, придурки узкоглазые. Никакой конспирации, прут напролом, будто тут им Шанхай, а не приграничная зона.

— Вот они, товарищ капитан! — не отрываясь от бинокля, возбужденно прошептал Братеев.

— Да вижу, — буркнул Голощекин.

С трудом разворачиваясь в узком дверном проеме, китайцы затаскивали тяжелый ящик внутрь. Он застрял, и мяукающая речь зазвучала громче и раздраженней.

Голощекин медлил. Если он даст им время уйти, сержант заподозрит неладное и насторожится еще больше. Нельзя ждать, нельзя. А с другой стороны…

Китайцы втащили наконец ящик и прикрыли дверь. Голоса их стали тише.

Капитан сделал знак рукой: приготовиться! Выждал немного и дал отмашку: пошли! Короткими перебежками они двинулись вперед. Ельник кончился, и Голощекин показал Рыжееву: заходи справа, Степочкину: заходи слева, Жигулину: оставайся в засаде.

Голоса китайцев вдруг смолкли.

Умаров вопросительно посмотрел на капитана, потом на дверь фанзы. Голощекин отрицательно покачал головой. Прислушался. Наконец махнул рукой и громко крикнул:

— Пошли!

С треском давя сапогами сухие упавшие сучья, солдаты ринулись к фанзе.

Умаров с разбегу вышиб дверь и, вскинув автомат, рявкнул:

— Стоять! Руки вверх!

Следом за Умаровым в фанзу влетел Братеев. Пробитое в противоположной стене окно было распахнуто настежь. Сержант высунулся по пояс и увидел, как китайцы карабкаются вверх по заросшему низким кустарником склону.

— Уходят, гады! — выкрикнул он и метнулся к двери.

— Отставить! — скомандовал Голощекин.

Братеев остановился:

— Но почему, товарищ капитан? — Он с отчаянием посмотрел на Голощекина и сник. — Есть, отставить, — хмуро сказал он.