Читать книгу "Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы - Николай Зенькович"

Попытка вбить клин между президентом и его военным советником приобретала далеко не цивилизованные формы. Утверждалось, что полковник Горбачев «тянется во фрунт» перед маршалом Ахромеевым». «А что — вместе шкодили, вместе придется и отвечать, — прогнозировал очередной спаситель Отечества. — Только вот какая штука: румынский коллега «наших» — вор и палач своего народа Чаушеску — тоже возлагал все надежды на армию, на танки и автоматы одураченных вояк. Но — крепко ошибся».

Такие вот публикации вынужден был читать Сергей Федорович. Кто расскажет, что он при этом чувствовал?

Как ни глубока была обида, внешне маршал не показывал, что он уязвлен. Личное прятал от постороннего взгляда. Конечно же, сильно переживал. Но на первое место ставил государственные интересы. Он защищал не себя — армию, генералитет, которые подвергались шельмованию с невероятной жестокостью.

Мудрый от природы, обладающий острым, аналитическим складом ума, прошедший прекрасную школу концептуального мышления в Генштабе, Ахромеев в начале 1991 года выступил со статьей, в которой в свойственной ему манере бескомпромиссно изложил свое видение причин оголтелой травли генералитета Советской Армии. «Теперь стало понятно, — рассуждал маршал, — почему Б.Н. Ельцин и его команда так настойчиво выступают вот уже в течение трех лет против генералов и адмиралов». Замысел был хитроумный: если бы генералов удалось «опорочить в глазах народа» и отстранить от руководства армией, то Ельцину было бы легче «путем массовых демонстраций, бойкотов и забастовок свалить верховные органы власти нашей страны, осуществить свои долгосрочные цели».

Маршал — в который раз! — снова выше личных обид, снова радел за страну и ее вооруженные силы.

По его мысли, в период, когда общество стало многопартийным, армия не имела права вмешиваться в межпартийные споры. Армией это понято и усвоено. В стане противников — неописуемый восторг по поводу, прямо скажем, неожиданной сговорчивости маршала. Уж не осознал ли?

Однако следующий тезис не оставлял сомнений в истинности намерений твердокаменного коммуниста, лишал демократов надежд, что Ахромеев переметнется в их лагерь. «Но, — тут же предупреждал маршал, — вооруженные силы защищают ценности, закрепленные нашей Конституцией».

Стало быть, армия против массовых демонстраций, забастовок, бойкотов? Этого демократы снести не могли. Армия должна защищать ценности, закрепленные конституцией? Знаем-знаем, какие «ценности» закрепила сталинско-брежневская «конституция», — обрушился на упрямого военачальника новый шквал памфлетов и фельетонов. От этих «ценностей» наш многострадальный народ не может оклематься до сих пор…

Ну, не сюр ли? Существовало могучее, хотя уже и надломленное, государство со всеми его атрибутами — конституцией, президентом, парламентом, кабинетом министров, прокуратурой, судебной властью, и вот находились люди, которые публично глумились над основным законом этого государства, заключали слово «конституция» в кавычки и т. д. Разве возможно такое в цивилизованной стране, в тех же США? Там бы сразу нашли управу на умников, посмевших публично оскорблять Конституцию.

Доморощенные демократы с ненавистью писали, что СССР — тоталитарное, фашистского типа государство, в котором поруганию подвергалось все, что в других странах считалось национальными святынями и охранялось силой закона. Вдоволь поизмывавшись над государственными символами великой страны и ее виднейшими деятелями, новоявленные нигилисты вкривь и вкось толковали значение ахромеевского термина «ценности, закрепленные в Конституции».

«По Ахромееву, — мудрствовал один из авторов, — наша армия должна не только «пресекать» массовые демонстрации, забастовки, бойкоты и пр., но и «охранять ценности», лично принадлежащие маршалу и его вороватым коллегам. У Ахромеева — великолепная двухэтажная дача под Москвой, построенная, между прочим, за наш счет, читатель. Маршал не очень-то различает грань между оборонными расходами и личными. Так, в августе прошлого (1990) года он один, в стоместном самолете ТУ-134, «прогулялся» по маршруту Москва — Николаев — Сочи — Москва. Приложил все силы для того, чтобы сорвать работу комиссии Верховного Совета СССР по привилегиям и вывести всех генералистых Мальбруков, уличенных в прямом присвоении «социалистической» собственности, из-под удара депутатов. «Воры в законе» понимают, что в единстве — их сила…»

Все в этом пассаже опрокинуто вверх дном. Не «прогуливался» военный советник президента Горбачева в гордом одиночестве в «стоместном Ту-134» по указанному маршруту. Ахромеев был на борту авиалайнера только на отрезке Николаев — Сочи. Посмотрите на карту: столь ли велико расстояние? Присовокупите сюда и следующее немаловажное обстоятельство: «стоместный Ту-134» не аэрофлотовский, не отнятый у томившихся сутками в залах ожидания рядовых авиапассажиров, а из специального президентского авиаотряда, обслуживавшего высших должностных лиц государства.

Да будет вам известно, аналогичное подразделение воздушных судов существует по сей день! А грандиозный скандал, разразившийся в конце лета 1993 года в верхних эшелонах российской власти вокруг имени Якубовского — «генерала Димы», — показал, что при победивших в борьбе против привилегий демократах на правительственных самолетах в гордом одиночестве совершают воздушные прогулки не маршалы и Герои Советского Союза, а всего лишь лейтенанты запаса, да и то жулики. Или тещи высокопоставленных российских чиновников — из США в Москву. И, странное дело, никто не задавал вопрос, который в свое время задал Ахромееву парламентарий и академик Арбатов и который с восторгом и умилением без конца цитировали во многих изданиях: «Правда ли, что наши ВВС сжигают в три раза больше горючего, чем Аэрофлот?» Более того, новые демократические маршалы продавали самолеты за бесценок родственникам-бизнесменам.

Когда общество узнало о коррупции в ельцинских кругах, о многомиллиардных валютных счетах за рубежом и роскошных виллах, о «мерседесах» первого российского министра обороны Павла Грачева, оформленных на некоего прапорщика, детским лепетом представляются тогдашние обвинения в адрес Ахромеева. За военным советником Горбачева стояла армия, и этого откровенно боялись. Надежд, что маршал переметнется к противникам государства, не оставалось. И тогда обратились к старому, как мир, испытанному средству — компромату на почве бытовухи.

Притчей во языцех была маршальская дача. Читателям и зрителям постоянно вдалбливали в головы, что этот великолепный двухэтажный особнячок за их счет построен. У Ахромеева вот есть, а у вас нету… Разжигали зависть, озлобление. Попытки дать объективный портрет военного советника президента дружно пресекались. По «кравченковскому» телевидению показали документальный фильм о маршале — было это весной девяносто первого года. Через день газеты выстрелили издевательскими комментариями — в фильме, мол, Ахромеев жалуется, как он плохо живет. Никто не пропустил сцену, когда маршал, показав на лежавший на стуле мундир, произнес с обидой:

— Видите, даже повесить некуда…

А ведь так и было! Дача-то казенная, со строго, по-военному учтенным количеством стульев, без каких-либо излишеств, только для отдыха. Неужели маршал великой державы (их всего-то за годы существования Советского Союза был 41 человек), фронтовик, прошедший Великую Отечественную от звонка до звонка, Герой Советского Союза, посвятивший жизнь укреплению боевого могущества своей Родины и ее защите, не заслужил того, чтобы старость провести в скромном, по сегодняшним меркам, домике за городом? Попрекать куском хлеба человека, который в июле сорок первого принял боевое крещение, а потом пять лет подставлял голову под вражеские пули, защищая отцов нынешних прогрессистов-умников от Бабьего Яра и Треблинки? Ахромеев закончил войну комбатом, а комбаты, как известно, не генералы, сидевшие в штабах под надежными укрытиями. Задача комбата — первому подняться в атаку и повести за собой других под огнем противника.