Читать книгу "Мальчик по имени Рождество - Мэтт Хейг"

Отец Водоль тяжело вздохнул, глядя на портрет предшественницы.

– Несчастная Матушка Плющ. Беда в том, что она не понимала: другие существа не похожи на нас. В глубине души эльфы всегда знали, что они лучше прочих народов. Им только нужен был кто-то, кто встал бы и сказал это вслух.

Но я не решался пойти до конца, пока не похитили Малыша Кипа. После этого я быстро всё изменил. Я сразу решил сделать эльфов как можно более несчастными – ради их же блага. Я заставил их носить туники разных цветов и сидеть за разными столами. Я запретил свистопляски, снизил минимальную зарплату до трех шоколадных монет в неделю и слежу за тем, чтобы никто не играл с волчками. Каждый день я стараюсь придумать для «Ежеснежника» заголовок пострашнее. Я изменил девиз Матушки Плющ на «Искореним добросердечие, искореним причины добросердечия!» – и горжусь этим, – Отец Водоль посмотрел на Николаса, и его улыбка изогнулась кошачьим хвостом. – Но прежде всего я закрыл Эльфхельм для чужаков и превратил Гостеприимную Башню в тюрьму… Стража! – вдруг заорал он. – Бросьте человека в камеру!

Тролль и Пикси Правды

Николас уже видел башню раньше: высокая, тонкая, она темнела на западе деревни. Стражники вели мальчика по заснеженной дороге, и с каждым шагом казалось, что башня всё сильнее тянется к небу. Миика дрожал в нагрудном кармане.

– Это всё моя вина, – прошептал мышонку Николас. – Ты должен бежать. Смотри, вон там за башней есть холмы с деревьями. Беги туда и прячься. Там ты будешь в безопасности.

Миика высунул нос, принюхался и почувствовал, что воздух в том направлении пахнет неуловимо восхитительно. Наверное, именно так пах неведомый сыр.

Эльф-стражник, шагавший рядом с мальчиком, ткнул в него рукоятью топорика.

– Хватит болтать!

Николас дождался, пока стражники отвернутся, быстро вытащил Миику из кармана и поставил на землю.

– Давай же, беги!

Мышонок метнулся прочь, к Лесистым холмам и жёлтым домикам, которые пахли сыром.

– Эй! – завопил стражник и пустился в погоню за грызуном.

– Оставь его! – приказал Отец Водоль. – Не нужна нам эта мышь. Главное, что человек у нас.

– Прощай, мой друг, – прошептал Николас.

– Тихо! – рыкнул на него Отец Водоль. И на этот раз не магия, но страх запечатал мальчику рот. Николас никогда ещё не чувствовал себя таким одиноким.

Превращённая в тюрьму башня оказалась жутким местом. Правда, не совсем. Со времён, когда башня именовалась Гостеприимной, на каменных стенах сохранились таблички вроде «Добро пожаловать», «Чужаки – это незнакомые друзья» и «Обними человека».

Стражник в синей тунике заметил, что Николас читает надписи на стенах.

– Во времена Матушки Плющ я бы испёк тебе имбирный пряник и станцевал свистопляску, а теперь, если прикажут, я покрошу тебя на мелкие кусочки. Каждую ночь я засыпаю в слезах, и душа моя как будто мертва. Но обществу перемены идут на пользу, – с тоскливым вздохом закончил эльф. Кажется, он и сам не верил в свои слова.

– Думаю, раньше мне бы у вас понравилось, – осторожно сказал Николас.

– Прошлое было ошибкой. Мы только и знали, что танцевать, веселиться и дружить. В нашем обществе не было места страху и неприязни к незнакомцам, а ведь все знают, что без этого никак. Отец Водоль показал нам, как глубоко мы заблуждались.

После долгого подъёма по винтовой лестнице Николаса бросили в камеру под самой крышей. К несчастью, башню построили из камня, а не из дерева, и в камере без окон царил промозглый холод. Стены покрывала копоть, а слабый огонёк единственного факела едва рассеивал мрак. Под одеялом на крохотной кровати похрапывал кто-то огромадный – Николас толком не разглядел, кто. Краем глаза мальчик заметил посреди потолка маленькую чёрную дыру. Когда стражники захлопнули дверь, Николас испуганно вздрогнул, а по башне прокатилось долгое эхо.

– Эй! Выпустите меня! Я ничего плохого не сделал! – закричал он.

– Ш-ш-ш! – зашипел кто-то, заставив Николаса подскочить.

Он обернулся и разглядел в колеблющемся сумраке девчушку в жёлтых одеждах и с невинной улыбкой на лице. Росту в ней было не больше метра, острые уши задорно торчали из-под длинных волос, а ангельская мордашка была чиста и нежна, как первая снежинка, хотя на щеках виднелись пятна сажи.

– Ты эльф? – прошептал он, тотчас же в этом усомнившись.

– Нет. Я пикси. Пикси Правды. Но прошу тебя, тише, а то разбудишь Себастиана.

– Кто такой Себастиан?

– Тролль, – ответила пикси, указывая бледным пальцем на великана, который почёсывал спину на узкой кровати.

Николас подумал, что Себастиан – странное имя для тролля, но вслух решил ничего не говорить. Ему и без того забот хватало. Неужели он до конца своих дней просидит в этой проклятой сырой камере?

– Когда нас выпустят? – спросил он пикси.

– Никогда, – ответила Пикси Правды.

– Ты врёшь!

– Я не могу врать, я же Пикси Правды и говорю только правду. Из-за чего вечно попадаю в неприятности. Ну, из-за этого – и из-за того, что взрываю головы.

Она быстро прикрыла рот ладошкой, смущённая тем, что сейчас сказала.

Николас внимательно посмотрел на пикси. Более безвредное существо сложно было представить.

– Что значит – взрываешь головы?

Пикси замотала головой, не желая отвечать, но рука её против воли вытянула из кармана золотой листик.

– Разрыв-трава.

– Разрыв-трава?

– Да. Я подложила её эльфам в суп, и у них повзрывались головы. Зрелище было потрясающее, за такое не жалко и в тюрьму угодить. Последний листик я берегу для особого случая. Мне нравится смотреть, как взрываются головы. Ничего не могу с собой поделать!

Николас почувствовал, как по коже забегали мурашки. Если уж очаровательная пикси оказалась убийцей, надеяться ему не на что.

– А ты бы хотела посмотреть, как взорвётся моя голова? – спросил Николас, страшась услышать ответ.

Пикси Правды изо всех сил попыталась соврать.

– Нееееее… Да! Очень бы хотела! Прости, – виновато пробормотала она.

Николас мысленно поклялся не спать в её присутствии: вдруг пикси взбредёт в голову скормить ему разрыв-траву во сне? Вот только не спать, кажется, придётся целую вечность – вряд ли эльфы выпустят его раньше.