Читать книгу "Это убийство? - Джеймс Хилтон"

2) Его видели прохаживающимся по территории школы в то время, когда могло быть совершено одно из убийств».

А еще ниже, под заголовком «Вопросы, требующие разрешения», Ривелл написал:

«1) Если в обоих случаях — убийство, то каким образом оно было совершено?

2) Зачем директор вызвал меня сюда в декабре прошлого года? Почему он выглядел таким встревоженным? И почему он спокоен теперь? Почему он ведет себя так, словно был бы рад, если бы я как можно скорее уехал и забыл обо всем произошедшем?

3) Можно ли полностью доверяться Ламберну? Насколько искренне он изображает человека беспристрастного?»

Предав эти мудрые соображения бумаге, Ривелл улегся в постель и заснул.

Ривелл остался в Оукингтоне, и каждое утро за завтраком Роузвер все больше и больше над ним подтрунивал. Тело погибшего мальчика было уже помещено в гроб и увезено на автокатафалке в Хирфордшир для захоронения в семейной могиле. Ученики вернулись с коротких каникул после Актового дня, полные новых впечатлений. В плавательном бассейне звенели голоса барахтающихся там малышей. В Оукингтоне все пошло своим чередом, и казалось, что второе дело братьев Маршалл скоро канет в Лету, как и первое.

Но для Ривелла загадка этих двух смертей по-прежнему оставалась мучительной проблемой. Он размышлял об этом день и ночь, и равнодушие окружающих лишь подстегивало его в стремлении найти разгадку. Вся беда была в том, что поиски улик пока ничего не дали. Ривелл деликатно заговаривал с учениками, которые дружили с братьями Маршалл, но никто из них не сообщил ничего ценного, а их туманные намеки сводились к «подозрительному» факту двух несчастных случаев подряд.

Несколько раз Ривелл заглядывал в спортивный зал с видом человека, который живо интересуется обучением школьников плаванию, хотя на самом деле он надеялся увидеть или узнать что-нибудь не замеченное раньше или застать Уилсона за каким-нибудь сомнительным занятием, поскольку, по его мнению, тренер мог быть соучастником. Однако обнаружить ничего не удалось, а деятельность тренера выглядела вполне обычной.

В своем блокноте Ривелл записал:

«Если считать, что версия, принятая коронером, неверна и что телесные повреждения погибшего мальчика могут выглядеть не просто как травма от падения с высоты, то его смерть могла наступить от удара тяжелым предметом. Либо его ударили на краю бассейна и сбросили в бассейн, либо сперва вынудили спуститься в бассейн, а затем ударили. Поскольку на стенках бассейна следов крови не найдено, второй вариант выглядит предпочтительным. Значит, убийца должен был найти убедительный предлог, чтобы заставить мальчика спуститься в бассейн. Эллингтону, который интересуется плаванием, нетрудно было бы найти такой предлог.

Следовательно, возникает вопрос: что послужило орудием убийства и что с этим орудием сделали потом? И еще: куда дел убийца свою одежду, которая наверняка была забрызгана кровью?»

В детективных романах сыщику — даже дилетанту вроде Ривелла — достаточно было бы побродить по окрестностям, чтобы сразу же найти и оружие, и одежду, не говоря уже о полном наборе прекрасно сохранившихся отпечатков пальцев. Увы, в жизни все происходит иначе. И хотя Ривелл старался почаще заглядывать в кусты смородины, пока гулял по Кругу, он не особенно надеялся что-нибудь найти. Конечно, убийца наверняка позаботился о том, чтобы уничтожить орудие преступления или надежно спрятать его. Верно говорил Ламберн, жаль, что нельзя доказать убийство, основываясь лишь на мотивах и убеждении в том, что преступнику удалось скрыть улики. А еще печально, что уголовный суд, в отличие от евклидовой геометрии, не принимает доказательства методом исключения невозможного.

В эти в целом бесплодные дни в Оукингтоне созревали только домыслы да фантазии. Говорили о «древнем проклятии», якобы довлевшем над семьей Маршалл, о людях в черных масках, якобы по ночам гуляющих на территории школы. Услышанные Ривеллом байки, впрочем, представляли некоторый интерес. Он узнал, что Эллингтона в школе не любили из-за его зловредного характера, а вот Роузвера чуть ли не боготворили. Ламберн не умел навести порядок, и ученики не выносили его сарказма. А вот Даггата хоть и считали придурком и потешались над ним, тем не менее любили. Доктор Мерчистон тоже был любимцем учеников, ему симпатизировали за добродушие и снисходительность.

Ривеллу удалось узнать еще кое-что при случайной встрече с прелестной миссис Эллингтон в соседней деревушке Пачмер. Он одолжил велосипед и поехал покататься по давно знакомым местам в окрестностях городка. Миссис Эллингтон везла на багажнике своего велосипеда ворох пакетов с покупками.

— Я ездила на ферму купить масла и яиц, — объяснила она Ривеллу. — Неплохой повод для прогулки в такой хороший денек, правда?

Они еще поболтали, стоя у обочины залитой солнцем проселочной дороги. Поскольку она возвращалась в школу, Ривеллу пришла в голову мысль проводить ее.

— Я ведь катаюсь потому, что не могу придумать себе лучшего занятия, — с улыбкой признался он.

Она рассмеялась, садясь на велосипед:

— Ясно-ясно… Но зачем же вы проводите здесь отпуск, если вам у нас скучно?

— Нет-нет, мне совсем не скучно. Наоборот, мне очень здесь нравится. Знаете, это мой первый такой долгий визит в старые места с самого окончания школы.

— И… как долго вы намерены здесь пробыть?

— Ну… э-э-э… не дольше чем до конца недели…

Она приняла такое объяснение без удивления. Они приятно побеседовали по пути к школе, и, когда въехали в ворота, она сказала полушутя:

— Ну, если вам больше нечего делать, может быть, зайдете на чашку чая? Вода вскипит минут через десять…

— Спасибо, зайду.

Когда он поставил велосипед на место и вошел в дом Эллингтона, она была в гостиной одна.

— Мужа нет дома, — сообщила она с приятной улыбкой. — Он уехал на похороны бедного мальчика, это в Хирфордшире, вы знаете.

А потом, поколебавшись, добавила:

— Я так рада, что вы на нас не обиделись; в прошлый раз мы были с вами не совсем вежливы…

Ривелл подумал, что с ее стороны просто самоотверженно сказать «мы» вместо «он», имея в виду мужа.

— Уверяю вас, миссис Эллингтон, что вы вовсе не были невежливы, — сказал он.

— Ну, если вы настаиваете… да, невежлив был мой муж. Он вообще несколько резок… Ему не очень-то нравится быть экономом в школе, он не создан для этой работы. Скоро этому конец! Я говорила вам, что мы, видимо, получим наследство и разбогатеем. Том решил, что уйдет из школы и уедет в Кению.

— Неужели?

— Да, ведь теперь он сможет купить там приличное ранчо, или как там это называется. Мне кажется, ему будет сподручнее управлять неграми на плантации, чем школьниками.

— Но… а как же вы?

— Я? Что я? Я не жалуюсь… Мне непристало жаловаться.