Читать книгу "Взрослое лето - Владимир Голубев"

– Зачем тебе?

– Надо.

– Наверно в пятницу.

– Попробуй выведать, где он был в день убийства наших.

– Ты сошла с ума?

Автобус тормознул со скрипом и пассажиры кивнули в такт движению.

– Ну, я тебе дома задам. Говори, что задумала.

– Просто хочу знать его алиби.

– И ведь придумала, где задать мне эту загадку. Вставай, на следующей нам выходить.

Они вышли из автобуса, перешли дорогу и вскоре оказались около двухэтажного дома песочного цвета, аккуратного, как банковский клерк, да вдобавок прикрывшегося от окружающего мира железным забором, а от проезжей части шлагбаумом. Чахлые деревца и кусты укрывали от посторонних глаз вытянутый дворик. На стоянке дремала дюжина добротных иномарок, самым скромным оказался патрульный автомобиль ГИБДД, тихо притулившийся в углу.

– Ну, вот и пришли.

Мама прошла с дочерью в кабинет, где за столом, заваленным бумагами, у компьютера сидел следователь Михаил Владимирович Колумбов, слегка полноватый и вечно улыбающийся человек. Он совсем не напоминал тех полукриминальных по внешнему виду персонажей из нескончаемых телевизионных сериалов, а скорее, чем-то походил на добродушного Карлсона, правда, у него не было пропеллера, и шевелюра подкачала.

Возле письменного стола стоял стул, и напротив, около стены, ещё четыре. На стене держалось несколько книжных полок, на них разместились книги, бумаги и какие-то пухлые конверты. Несмотря на приоткрытое окно, в кабинете ощущался неприятный кисловатый запах.

– Здравствуйте, вот и мы, как обещали!

– Здравствуйте, рад видеть! Людмила Александровна, кто это с вами? – он посмотрел на девочку и ещё шире заулыбался. – Ну вымахала за три года-то, прямо невеста!

– Да, ещё та невеста, за швабру прячется, – пояснила мама.

– Ничего, были бы кости, мясо нарастёт. Так, Алена, садись сюда, ко мне поближе, – бесцеремонно предложил следователь, будто знал девчонку с рождения, и пододвинул стул вплотную к своему столу. – Скоро подойдёт педагог, и я тебя допрошу, как положено по закону. А вы, Людмила Александровна, можете погулять с часок, и не переживайте, я не кусаюсь.

– Да я, если честно, не знаю, за кого переживать, – ответила Мила и, выходя, сказала: – Алёна, будь умницей, если я задержусь, позвони мне на сотовый.

– Да, мама.

Но то ли запах, то ли весь вид растерзанного кабинета, уставленного коробками, ружьями, россыпями бумаг, стоящими в углу лопатами и ломами, палками, давил на неё, но говорить не хотелось. «Зря приехали, – подумала девочка, – никто меня всерьёз слушать не будет, сама себе напридумывала всяких глупостей в этом проклятом лесу, наверняка из-за одиночества и скуки. Всё понятно только в моих бредовых фантазиях».

– Пока педагог не подошёл, хочу с тобой переговорить с глазу на глаз, без взрослых, как с давней знакомой. Помнишь, я к вам приезжал и в дом и ещё в лесную сторожку? Ты меня и понятых чаем с мятой поила, а?

– Помню. Только жалко.

– Чай жалко?

– Да, нет бабушку и дедушку. Каждый день о них думаю.

– Мне тоже жалко. Я ведь понимаю, как вам с мамой несладко. Но и мне тут непросто, а я почитай каждый день около неё, думаешь весело?

– Около кого? – девочка посмотрела на Михаила Владимировича.

– Около неё самой – смерти! Она забавляется, а мне описывать трупы да экспертизы назначать. После говорю с разными убивцами. Хорошо, если кается и сознаётся, а другой так загнёт, спасая свою жизнь, можно свихнуться вместе с ним.

– Каин тоже не признался.

– Во, ты куда махнула. Но я всегда полагаюсь на раскаяние блудного сына.

– Вы такой храбрый, ничего не боитесь! Вас, наверно, все любят? Я тоже хочу стать следователем.

– Ленка-пенка, фантазёрка с дальнего кордона! Почему нет, в юридическом отучишься и пожалуйста, станешь следаком. Добро пожаловать к убийствам, разбоям, наркотикам, изнасилованиям и взяткам. Вот тогда и испытаешь на своей шкуре, тьфу, коже, море ненависти вместо простого человеческого понимания. Какая любовь, какое уважение? Никому не угодишь. Потерпевшим не по душе отношение к обвиняемому и наоборот: злодей считает, что к нему жестоко и предвзято относятся, а он этого не заслужил. Вот ведь и твоя мама сегодня примется меня расспрашивать – а что сделано по делу, кого подозреваете, почему малого достигли, и так и сяк? А мне, может, захотелось о другом с ней переговорить?

– Да, так, только я за неё, мне скажите об убийстве, – девочка умолкла и, опустив глаза, добавила: – У меня тоже есть кое-какие соображения.

– То, что думаешь, – это хорошо, может, подскажешь нам, сирым и убогим. Ну, а у меня, к сожалению, для тебя и мамы нет хороших новостей, всё, как прежде: кто мог совершить преступление и, главное, по какой причине, до сих пор не ясно, оружие не найдено, свидетелей как не было так и нет! Оттого и возобновили уголовное дело, чтобы хоть как-то активизировать следствие.

– Что активи… простите, не пойму?

– Ну, активизировать, стало быть, полицию напрячь – пусть роют землю, новых свидетелей ищут, проверяют на причастность подозреваемых, телефоны прослушивают. Я тоже буду искать новые версии, по-новому встречаться с людьми.

– То есть найдёте?

– Не обещаю, попробуем. А что ты хотела мне рассказать?

– А вы проверяли дядю Диму Прозорова, маминого ухажёра? Бабушка и дедушка были против их брака, хотя он ухаживает за мамой ещё со школы и настойчиво добивается её руки и сердца. Много чего мог натворить обиженный влюблённый, помните Ромео и Джульетта чем завершили свой роман?

– Помню, кажется, оба приняли яд, как-то так звучало, если не ошибаюсь: «Нет повести пречальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».

– А здесь тоже неразделённые чувства, да и родители против, мешают долгожданному браку троечника-неудачника и круглой отличницы-красавицы, завидной невесты.

– Романтично у тебя получается, Шекспир отдыхает, ну прямо Монтекки и Капулетти с улицы Колхозной. Ну, а если серьёзно, мы с ним ещё не работали. Думаешь, у меня других дел мало? В суд, умри, но два дела в месяц отправь! Но теперь обещаю – подумаю и о твоём поселковом Ромео. А ещё на примете у тебя кто-нибудь есть?

– Ещё-ещё… не понятно, кто из нас двоих следователь, а? Вы или я?

– Ну, давай представим, что ты уже стажёр Белкина, – улыбнулся Михаил Владимирович и стал что-то записывать в блокнот. – Тем более у тебя времени побольше, чем у меня, правильно? У тебя одно уголовное дело, а у меня восемь, шесть арестованных обвиняемых сидят в следственном изоляторе, а кто ходит под подпиской о невыезде, я и не считаю.

– Ладно, помогу органам следствия. Вот вторая легенда нашего посёлка.

– Извини, перебиваю, ну прямо писательница-сказочница, сразу видно выросла в культурной семье. А я женился на воспитательнице детского сада, так и воспитываю её до сих пор, а чем закончится мой курс, не знаю, но, думаю, печально. Не слушай это я о своём, о родном, давай, рассказывай, детка.