Читать книгу "Все, что ему нужно - Эмили Маккей"

— Но это бред, нельзя уволить человека из-за такой ерунды.

— А почему бы и нет, если ты самовлюбленный эгоист, которому никто и слова поперек сказать не смеет? Миссис Фортино тогда лишь кивнула и спросила, может ли она идти. А как только она ушла, мать сказала, чтобы я больше никогда не смел вмешиваться в то, как она ведет хозяйство.

— По-твоему, она хотела так тебя наказать?

— Она хотела, чтобы я знал — она может делать все, что ей захочется.

Синди стало немножко не по себе. Нет, она, конечно, и раньше знала, что он не слишком уж близок с семьей, но все же…

— Ну, пусть это было и не слишком любезно с ее стороны, но это все равно не имеет никакого отношения к нашему делу.

— Вообще-то я рассказал тебе эту историю не для того, чтобы ты меня пожалела, а для того, чтобы ты поняла, почему мне кажутся бесполезными любые разговоры с матерью.

— Но не может же она действительно быть такой ужасной.

— Думаю, про мать Нерона говорили то же самое.

— Да ладно тебе, — насмешливо улыбнулась Синди. — Как ты можешь равнять свою маму с одной из самых злобных женщин в истории? Разве она хоть кого-то убила? Или втихаря строила планы о свержении правительства?

— А ты, оказывается, неплохо знаешь историю.

— Просто мне всегда нравился сериал «Я, Клавдий». Но в любом случае я просто хочу сказать, что обычный разговор с твоей матерью может многое прояснить.

— Во-первых, такого понятия, как «обычный разговор с моей матерью», не существует в природе. И во-вторых, еще ни один разговор с ней не привел ни к чему хорошему.

Синди задумчиво уставилась на разложенные перед ней бумажки. Конечно, проще всего задать прямой вопрос, но все же… Ведь у них не те отношения, когда рассказывают о семье и делятся воспоминаниями детства. Но с другой стороны, ее мучает не простое любопытство, речь идет о будущем целой компании, которое полностью зависит от того, удастся ли им найти дочку Холлистера или нет.

— Я правильно поняла, твоя мать тебе совершенно не нравится?

— И как это ты догадалась? — усмехнулся Гриффин, но против обыкновения в его улыбке на этот раз совсем не было тепла и радости. — Может, потому, что я сравнил ее с матерью Нерона?

— Но почему? — не сдавалась Синди, пропустив шутку мимо ушей.

— Что почему? — удивленно моргнул Гриффин.

— Почему она тебе не нравится? Или, точнее говоря, почему ты за это на нее так злишься? — Синди указала рукой на разложенные на столе бумажки, как бы намекая на всю эту путаницу. — Ведь она совершенно не виновата во всей этой истории с пропавшей наследницей. Все это случилось только из-за твоего отца, а она здесь всего лишь жертва…

— Моя мать никогда не бывает жертвой, — резко возразил Гриффин.

— Но в этом случае она такая же жертва, как и ты. А может, ей досталось даже больше, чем тебе. Ведь, насколько я все поняла, в первоначальном завещании она должна была получить десять процентов от состояния Холлистера, теперь же она не получит ничего.

— По-твоему, я к ней слишком жесток?

— Не знаю, просто мне кажется, что… То есть, хочу сказать, я прекрасно понимаю, почему ты злишься на отца, но никак не могу понять, при чем тут твоя мать.

По-прежнему избегая ее взгляда, Гриффин подошел к стоявшему в углу бару. Синди еще ни разу не видела, чтобы Далтон или кто-нибудь другой наливал себе выпить во время деловых переговоров, но в мире еще было довольно много бизнесменов поколения Холлистера, которые считали сделку окончательно заключенной лишь после того, как поднимали за нее бокалы, так что Далтон на всякий случай решил его сохранить.

И вот теперь Гриффин, который никогда не пил, налил себе скотча, одним глотком осушил бокал, а потом налил себе по новой и наконец-то обернулся к ней.

— Ты права, мой отец — лживый ублюдок, которому ни до кого нет дела, и он всегда таким был. Но он хотя бы никогда не пытался скрыть свою натуру и всегда открыто заявлял, что готов на что угодно, только чтобы «Инновации Кейна» пошли в гору. И он никогда не врал о своих женщинах. Он ублюдок, но хотя бы честный ублюдок. Тогда как мать все наше детство по очереди то изображала из себя самую любящую мамочку на свете, то полностью забывала о нашем существовании.

— Но почему ты думаешь, что она пыталась что-то из себя изображать? Разве она действительно не могла вас любить?

— А что бы ты сама сделала на ее месте?

— То есть? — Синди совершенно не ожидала такого вопроса.

— Что бы ты сделала на ее месте, если бы тебе постоянно изменял муж? — уточнил Гриффин, отходя от бара.

— Не знаю, никогда об этом не думала. — Но сама мысль о неверном муже была ей отвратительна. Синди даже не сомневалась: она ни за что не стала бы терпеть такое. Но все равно она понимала, что разные женщины по-разному относятся к этому вопросу. — Наверное, если бы я все еще его любила, то попыталась бы наладить наши отношения. Семейный консультант или еще что-нибудь в этом роде.

— Нет. — Сперва Синди решила, что Гриффин не согласен с ее логикой, но потом он сделал к ней еще один шаг и добавил: — Нет, представь, что ты его совсем не любишь, а вышла за него только ради денег. Осталась бы ты с ним? Только ради денег?

— Я бы в принципе никогда не вышла замуж только ради денег.

— А представь хотя бы на секунду, что вышла бы. И при этом ты изначально была весьма богата и могла бы выбрать себе кого угодно, но захотела честолюбивого и безжалостного мужа, потому что знала: он принесет тебе несметные богатства. А потом представь, что твой избранник и дома оказался таким же безжалостным, что он спал с любой понравившейся ему женщиной и постоянно унижал тебя как на людях, так и в кругу друзей. Осталась бы ты с ним?

— Нет. — Синди было стыдно за его мать уже от одних этих слов. Хотя к стыду примешивалась изрядная доля злости. Злости на Гриффина, который так безжалостно описывал ей жизнь собственной матери. — Но все люди разные, и я не могу осуждать ее за то, что она осталась, к тому же я почти ее не знаю.

— Ладно, тогда представь, что ты осталась с мужем, к которому не чувствуешь ничего, кроме отвращения, представь, что ты смогла смириться с его изменами и любовницами, представь, что ты жила со всем этим более десяти лет потому, что деньги перевешивали для тебя все остальное. Представь, что ты такая упрямая, гордая или жадная. А теперь представь, что мужчина, который так с тобой обращается, точно так же ведет себя и с твоими детьми.

Синди опустила взгляд и нервно облизала губы. Теперь она наконец-то поняла, почему в нем скопилось столько злобы к матери.

— Нет, — прошептала она. У нее еще не было детей и она даже не знала, заведет ли когда-нибудь своих собственных, но иногда Синди подумывала о том, что когда-нибудь сможет усыновить пару ребят. Но когда она их все же заведет, и не важно — своих или приемных, она совершенно точно знала: ради них она пойдет на все, что угодно. — Нет, я никогда бы так не поступила.