Читать книгу "Эверест. Смертельное восхождение - Г. Вестон ДеВолт"

Воздух в Катманду загрязнен не только выхлопами машин, но и множеством бактерий, которые переносились в салонах самолетов со всего мира. Эта смесь раздражает легкие и нередко вызывает респираторные заболевания. Кроме того, очень возрос риск подхватить желудочную инфекцию, пообедав в одном из ресторанов или прельстившись чем-нибудь съестным на местном рынке. Любая из этих болезней могла серьезно подорвать здоровье альпиниста. Поэтому первая непростая задача, стоящая перед будущим покорителем Эвереста – уехать из Катманду здоровым.

* * *

Вскоре после прибытия в Непал Букреев встретился с Генри Тоддом, при посредничестве которого «Горное безумие» закупило партию кислорода. И хотя срок доставки, указанный в контракте, уже истек, кислорода у Тодда не было. За несколько недель до этой встречи автофургон со всем необходимым выехал из Санкт-Петербурга в Амстердам, откуда груз должен был вылететь в Катманду. Но на границе случилось непредвиденное. По словам Тодда, «грузовик задержан на русской таможне; там оказалось что-то чужое, к нам отношения вообще не имеющее и неправильно оформленное. И вместо того, чтобы выкинуть эту дрянь из контейнера, они задержали весь грузовик!»

Итак, к огромному огорчению Тодда, кислород застрял где-то по ту сторону российской границы. Тодд клялся, что груз непременно будет доставлен. Что произойдет это скоро. Но неизвестно, когда именно. Букреев никакого сочувствия к проблемам Тодда не испытывал. Кислородное оборудование нельзя купить где-нибудь в ларьке на улице Катманду. Эта проблема не могла разрешиться сама собой, она грозила обернуться серьезными осложнениями в будущем.

Тодд заверил Букреева, что ручается за выполнение сделки, которую он собственноручно подписал. В худшем случае, если кислород так и не прибудет, Генри отдаст «Горному безумию» запас своей собственной экспедиции, который уже был доставлен в Катманду.

22 марта в Катманду прибыл Фишер; по приезде он немедленно встретился с Букреевым и Тапой. Известие о том, что кислорода нет и в ближайшее время не предвидится, повергло его в ужас, и лишь обещание Тодда в любом случае выполнить условия сделки приободрило его. Следующую плохую новость сообщил Букреев. Уральские высотные палатки, изготовленные специально для «Горного безумия», все еще находились в России. Предполагалось, что их захватят участники российской экспедиции, но чартерный рейс, которым они должны были вылететь, откладывался. А ведь до прибытия клиентов оставалось всего четыре дня!

В тот вечер мы ужинали вместе со Скоттом. К нам присоединились Тапа и двое шерпов, которые должны были принять участие в экспедиции. Это были Нгима Кэйл Шерпа и Лопсанг Янгбу Шерпа. Нгима (Нима) был назначен на должность cupдapa[23] в базовом лагере; там он отвечал за все: за носильщиков, кухню, снабжение и жизнь лагеря в целом. Лопсанг должен был стать альпинистским сирдаром и принять на себя руководство высотными носильщиками – шерпами, которым вместе с нами предстояло отправиться на решающий штурм вершины.

Что касается Нгимы, то тут Букреев только приветствовал выбор Фишера. Нгиме было всего двадцать шесть лет, но он был не по годам выдержан и уверен в себе; он уже успел побывать в восьми экспедициях на Эверест. К тому же, Нгима был человеком остроумным и ироничным, а во всем этом предэкспедиционном кошмаре, думал Букреев, без чувства юмора не обойтись. К сожалению, в Лопсанге полной уверенности не было. Ему было всего лишь двадцать три года, он поднимался с Фишером на Эверест в 1994-м году, и с ним же покорил Броуд-пик в 1995-м[24]. Альпинистские способности Лопсанга сомнения не вызывали. Букреева волновала его молодость.

Вот мнение Генри Тодда на этот счет: «Занять место сирдара не так просто, это требует долгого времени. Шерпа должен проявить себя с лучшей стороны, причем не однажды. Надо показать себя не только хорошим альпинистом, но и умелым руководителем… К Лопсангу как альпинисту претензий не возникало, но о том, насколько он был хорош в качестве начальника, я ничего сказать не могу». О возможных последствиях неопытности сирдара Тодд отозвался так: «Неискушенный сирдар просто обречен на ошибки, которые в конечном счете могут привести к трагедии».

За ужином мы обсудили наиболее острые проблемы – кислород и высотные палатки, а затем разделили свои обязанности по снабжению базового лагеря. Мне надлежало докупить для экспедиции альпинистской полипропиленовой веревки, а Тапа к 25-му марта должен был все упаковать и доставить в аэропорт. В тот же день мы с Нгимой должны были вылететь в Сянгбоч (3 900 м) вместе со всеми нашими припасами. Там нам предстояло встретиться с носильщиками и караваном яков, которые должны, были поднять наши грузы в базовый лагерь под Эверестом.

Мне удалось быстро справиться со своими делами, до отлета у меня осталось немного свободного времени. Я провел его с моими друзьями из России: альпинистом Владимиром Башкировым, очень уважаемым среди высотников, и летчиком Сергеем Даниловым. Сергей был пилотом вертолета, в Гималаях он работал по контракту с компанией «Азиатские авиалинии». Он был веселым, приятным в общении человеком, и к тому же настоящим профессионалом. На мой взгляд, водить вертолет на высокогорье не менее опасно, чем быть высотным гидом. Я очень уважал Сережу.

Встреча с друзьями дала возможность Букрееву ощутить связь с домом, поговорить на родном языке. По меньшей мере два следующих месяца ему предстояло находиться в горах, вдали от родины. Все это время Букреев должен был провести в обществе американцев и шерпов, где «языком международного общения» служил английский. Последние два года Анатолий интенсивно учил язык, и прогресс – если сравнивать с его первыми экспедициями – был налицо. Тогда он объяснялся с англоязычными участниками исключительно при помощи жестов и слов вроде «да» и «нет». Но и теперь ирония, игра слов или жаргонные выражения часто оставались ему непонятными. В разговоре с другом Букреев однажды сказал, что, по его мнению, для гида альпинистские навыки куда важнее умения поддержать разговор. Дальнейшее развитие событий заставило усомниться в справедливости этого суждения.

В воскресенье вечером, накануне нашего с Нгимой вылета к Эвересту, Скотт вновь предложил мне поужинать вместе. На этот раз с нами была Лин Гаммельгард – она прилетела из Дании на несколько дней раньше остальных клиентов. После того, как Скотт представил нас друг другу, Лин заметила, что прежде мы уже встречались. Это было весной 1991-го года, в базовом лагере под Дхаулагири. Честно говоря, я ее не помнил, к нам в лагерь тогда приходило довольно много датских туристов. Мне не хотелось обижать Лин, и я сделал вид, что узнал ее. Скотт слышал наш разговор и, похоже, понял, что я притворялся. Он широко улыбнулся и сказал мне на ухо: «Толя, ну ты даешь». Он не понимал, как я мог забыть такую яркую личность, как Лин.