Читать книгу "Прерванный полет "Эдельвейса". Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г - Дмитрий Дегтев"

После войны он изучал машиностроение и в конечном итоге даже получил докторскую степень. В 1923 году Рихтхофен возобновил свою военную карьеру, успев послужить на протяжении 1920-х годов в кавалерии, пехоте и артиллерии. С апреля 1929 до октября 1932 года он занимал должность авиационного атташе в немецком посольстве в Риме, где он подружился с Итало Бальбо, легендарным фашистским героем и итальянским министром авиации.

В октябре 1933 года Рихтхофен перешел на службу в Министерство авиации рейха, которое спустя два года было преобразовано в люфтваффе. В 1936 году он отправился в Испанию, где занимал пост начальника штаба «Легиона Кондор». Именно там Рихтхофен проявил себя выдающимся тактиком воздушной войны в области непосредственной поддержки войск и массированных налетов бомбардировщиков. Именно он выдвинул концепцию, что наиболее эффективными в будущем будут являться двухмоторные бомбардировщики, действующие в составе мобильных подразделений (эскадр и групп), которые могли быстро перебрасываться с одного участка фронта на другой и наносить как массированные авиаудары по городам и скоплениям войск, так и точечные по отдельным важным объектам и целям.

В ноябре 1938 года, получив звание генерал-майора, он был назначен командиром этого подразделения. За выдающиеся успехи в Испании, грамотное использование бомбардировщиков и новые методы тактической воздушной поддержки Рихтхофен был признан в люфтваффе экспертом в этой области. В июле 1939 года он сформировал специальную авиагруппу воздушной поддержки (Fliegerführer z.b.V.), которая затем была преобразована в знаменитый VTII авиакорпус. Под командованием Рихтхофена его подразделения наносили сокрушающие удары по обороне противника в Польше и Франции, помогая продвижению танковых клиньев. Его третьим по счету звездным часом стали Балканская кампания и вторжение на Крит. Наслаждаясь почти полным господством в воздухе, «Штуки» и пикирующие бомбардировщики Ju-88A нанесли тяжелые потери войскам союзников, а также их транспортам и флоту. За свои выдающиеся заслуги Вольфрам Рихтхофен был награжден дубовыми листьями к ранее врученному Рыцарскому кресту.

В операции «Барбаросса» родственник «красного барона» тоже прославился. VIII авиакорпус поддерживал наступление на Москву и Ленинград, и ужасающее завывание пикирующих Ju-87 в итоге пришлось послушать как отступающим советским войскам, так и морякам Балтийского флота в Кронштадте и жителям Подмосковья. А в разгар кризиса зимой 1941/42 года Рихтхофен, несмотря на мороз и снегопады, сумел своими потрепанными подразделениями оказать отпор наступающей Красной армии. 1 февраля 1942 года он получил звание генерал-оберста. Это был уникальный случай для командира авиакорпуса, такие звания имели только командующие воздушными флотами воздуха и высокопоставленные офицеры командования люфтваффе, такие как Ешоннек и Удет.

Поэтому совершенно не случайно, что именно Вольфраму Рихтхофену фюрер поручил громить советские войска в Крыму с прицелом на последующее наступление на Кавказ. В рамках подготовки к летней кампании различные подразделения VIII авиакорпуса были выведены для отдыха и пополнения в Германию.

Рихтхофен вместе с Ешоннеком прилетел в штаб-квартиру 4-го воздушного флота в Николаеве 21 апреля. Начальник Генштаба люфтваффе пояснил на месте, что VIII авиакорпус будет работать в тесном сотрудничестве с 4-м воздушным флотом. Однако, вопреки сложившейся субординации, Рихтхофен не будет подчиняться командованию флота. Ему предоставлялась полная свобода действий, за исключением приказов лично рейхсмаршала Геринга и Гитлера. Этот факт сильно обидел старших офицеров командования 4-го воздушного флота, особенно начальника штаба генерала Гюнтера Кортена. Однако их мнение проигнорировали.

На следующий день Рихтхофен прилетел в Крым для ознакомления с обстановкой. И вскоре встретился с командующим 11-й армией. «Манштейн был удивительно мягкий и гостеприимный, – записал в своем дневнике Рихтхофен в тот вечер. – Он все правильно понял. Это было очень вдохновляюще». «Барон фон Рихтхофен несомненно наиболее выдающийся лидер люфтваффе, из имевшихся у нас во Второй мировой войне», – напишет позднее сам Манштейн. Впоследствии между двумя легендарными командующими сложились хорошие партнерские и даже приятельские отношения.

Вскоре Рихтхофен активно принялся за работу. Тем более времени было в обрез, операция «Охота на дроф» должна была начаться уже 5 мая. Он постоянно путешествовал от базы к базе, нередко под огнем противника. Для Рихтхофена это было привычное дело. Он всегда предпочитал лично встречаться с командирами авиагрупп и батальонов зенитной артиллерии, в данном случае призывая их ускорить подготовку к предстоящим боям. Также он любил выступить перед большими собраниями солдат и лично вдохновлять их.

1 мая Рихтхофен прибыл в Херсон, где базировались штаб, I. и III./KG27 «Бёльке». К этому времени в них насчитывалось 42 боеготовых бомбардировщика Не-111. «Визит нашего нового командира генерал-оберста фон Рихтхофена был вчера и прошел гладко, – писал своей жене врач доктор Келлер. – В 7.40 весь личный состав стоял на плацу, и ровно в 8.00 приземлился Ju-52. Генерал-оберст первый спустился по трапу, после чего он выступил перед нами с коротким приветствием. Затем он провел краткую беседу с фрайхерром фон Бёстом и поднялся в воздух. Уже с полудня первые операции были проведены под его руководством»[32].

Рихтхофен был обеспокоен низкой оперативной готовностью подразделений и медленным прибытием подкреплений. «Две группы истребителей и штурмовая эскадра застряли в Силезии из-за плохой погоды, – сетовал он в своем дневнике. – Они должны были сегодня прибыть в сектор 4-го воздушного флота». В связи с этим он попросил Ешоннека и Манштейна отложить начало операции до их прибытия. Последний согласился перенести наступление на 7 мая. Позже его отложили еще на сутки. Командующий 11-й армией прекрасно понимал, что успех «Охоты на дроф» зависит от поддержки авиации.

Последние дни перед наступлением Манштейн потратил на то, чтобы любыми путями заставить поверить противника в подготовку удара на северном участке фронта. Для этого в эфир передавались ложные радиосообщения, проводилась имитация разведывательной деятельности и передвижений войск и артиллерии. В то же время люфтваффе проводили отвлекающие авиаудары по обороне советских войск.

Тем временем IV авиакорпус генерала Пфлюгбейля совместно с Авиационным командованием «Зюд» продолжали выполнять многочисленные задачи в районе Крымского полуострова. Памятуя прошлогодний опыт с Одессой, когда советским войскам удалось организовать упорную оборону города, а затем благополучно эвакуироваться, германское командование стремилось убить сразу двух зайцев. Во-первых, не допустить переброску значительных подкреплений на Керченский полуостров, а во-вторых, после начала наступления не дать находящимся там войскам переправиться на Таманский полуостров.

Люфтваффе постоянно бомбили советские аэродромы на Керченском полуострове и на Северо-Западном Кавказе. За апрель Авиационное командование «Зюд» отчиталось о 92 сбитых самолетах и еще 14 уничтоженных на земле. Наиболее интенсивные воздушные бои развернулись 30 апреля, когда «Мессершмитты» JG77 и JG52 сбили 24 советских истребителя и бомбардировщика.